Интернат, или сундук мертвеца - [17]

Ева, тяжело дыша, осматривалась, словно не понимая, где она. Хамид подошел к Феде.

— Ты проиграл, — сказал он Феде без выражения и повернулся к Еве:

— Ты убила моего самого близкого друга.

Потом он приказал Еву увести и запрятать до его решения, визжащей девчонке надавать пощечин, Лизе принести немедленно пленку из видеокамеры, которая записывала все это, и просмотреть вместе с ним, а после просмотра вызвать полицию.

Хамид остановил запись только в одном месте и смотрел на застывшую картинку почти минуту. Ева на этой картинке только что вышла из мостика и стояла на руках. Платье упало, закрыв ее голову оранжевым колоколом, из которого странным цветком вырастало длинное красивое тело с узкой черной оберткой трусов, выпрямившиеся в струнку ноги профессионально держали вытянутый подъем. Когда Хамид отпускал паузу, Ева запрокидывала ноги назад и тяжело садилась на колени Феди, расставив их немного перед самой посадкой. Удивленное лицо Феди, его растопыренные руки, вытаращенные глаза. И так несколько раз.

Наталья шла по ступенькам, разглядывая море в предвечерней дымке — легкие перышки парусников парили над серо-зеленой водой, — когда боль потянула слева в груди длинным и острым лезвием, пугая смертью. Наталья оступилась, но боль прошла неожиданно и бесследно. Наталья осторожно вдохнула мокрый запах моря и слабо улыбнулась. Она почему-то вспомнила Федю, первый раз без злости и отчаяния с того самого дня, когда ушла из дома.

Врач в интернате был щупленький, суетливый и вдовый. Его дочка часто приходила к отцу в изолятор. Если кому из интернатовских везло и он в этот день попадал в изолятор, то разговоры о дочке врача потом продолжались несколько ночей и с самыми невероятными, тут же сочиняющимися подробностями.

Из персонала никто тифом не заболел, но почти месяц дочка не приходила к отцу, ее вообще отправили из города к тетке.

Когда Хамид увидел перебегающую двор девушку с длинной желтой косой — она задорно размахивала портфелем, — он остолбенел и стоял в оцепенении у окна еще долго после того, как она скрылась в хозяйственном корпусе.

Он запомнил этот странный день навсегда. Хамид постепенно утратил где-то на грани реальности и воображения точную дату, время года и даже постепенно унич-тожил в себе болезненно врезавшийся в него рисунок замкнутого двора. Он только знал точно, что было светло, девочка бежала, размахивая портфелем, а ее коса жила как бы сама по себе — двигалась по спине медленно и лениво.

Вечером в этот день Болт и Севрюга решили точно выяснить, что прячет Макс на груди, отчаявшись выпытать что-либо и опасаясь подходить близко к дебилу.

В ночной темноте долговязая фигура Болта с небольшим пузырьком в руке показалась Феде страшной, он резко приподнялся, но Хамид взял его за руку.

— Тихо! Не дергайся, Болт посмотрит, что у Макса за пазухой.

— Скотина! — возмутился Федя.

— Я лично ничего против не имею, человек не может так вонять, я не сплю от этой вони уже два дня. Севрюга говорит, что Макс — оборотень, а я думаю, что у него рана гноится. Болт ищет деньги, как всегда.

Макс спал крепко, выставив из искореженной спинки кровати ступни.

Феде стало интересно, свет от фонарей делал лица поднявшихся интернатовцев застывшими, бледно-желтыми. Они обступили кровать Макса и несколько минут стояли замерев, вслушиваясь в его тяжелое дыхание.

Болт смочил большую тряпку хлороформом из пузырька и осторожно положил Максу на лицо.

Макс взмахнул руками, потом стал ощупывать тряпку, но как-то вяло, перепуганный Болт налил из пузырька сверху, приторный запах смешался со страшным запахом смерти, исходившим от Макса.

Подождали еще немного, некоторых повело в сторону, они сели на пол, но уходить не собирались.

Севрюга перекрестился и осторожно стал расстегивать казенную рубаху. Платок с головы Макса не убирали, он вдруг замычал и задергал ногами, а потом издал протяжный воющий звук.

— Быстрее! — приказал Болт.

Севрюга потянул за грязную бечевку и достал холщовый небольшой мешок. Сразу стало ясно, что вонь оттуда. У Болта загорелись глаза, он оттолкнул Севрюгу, Федя заметил, что его движения тоже стали вялыми, почти все непрерывно зевали, надышавшись хлороформа.

Сначала Болт ощупал мешок, принюхался и быстро закрыл рот рукой. Потом все-таки раскрыл грязную холстину, и некоторое время никто не мог понять, что там такое. Болт сел на пол и отполз от кровати, все желающие смогли, тщательно рассмотреть содержимое мешка.

— Западло!.. — пробормотал Севрюга, сдерживая рвоту.

Хамид стоял дольше всех, он рассматривал сдохшую черепаху с удивлением, черепаха почти вся спряталась внутри панциря, но задние лапы с большими коготками лежали сзади свободно и почти разложились.

Хамид же и спрятал черепаху в мешок и заправил его под рубаху.

Некоторые заснули на полу, Федя растаскивал их по кроватям, Болт грязно ругался, уже когда все улеглись. Плавая в наркотическом дурмане, Хамид чертыхнулся, встал, подошел к Максу и сбросил на пол тряпку с хлороформом.

Макс улыбался во сне.

Далила увидела в бинокль две полицейские машины, которые подъехали к шикарному особняку, и растолкала заснувших стариков.