Интерлюдия смерти - [5]

— Благодарю. — У этой американки был медовый голос типичной южанки. — Ваш Олимпус — потрясающее место. Не терпится осмотреть как можно больше, пока мы здесь.

— Буду счастлив организовать экскурсию и предоставить транспорт.

— Как любезно с вашей стороны! — Женщина коснулась руки своего мужа.

Несомненно, она обращала на себя внимание. Ева подумала, что жена Скиннера должна была бы выглядеть старше, ведь их брак был продолжительным и прочным и стал одним из слагаемых безупречной репутации ее супруга. Возможно, благодаря хорошей наследственности или с помощью личной команды косметологов и массажистов ей удалось прекрасно сохраниться. Смуглая кожа и жгуче-черные волосы свидетельствовали о том, что среди ее предков были представители различных рас. На ней было серебристое вечернее платье, а крупные сверкающие бриллианты смотрелись на ней совершенно естественно.

На Еву супруга бывшего командующего взглянула с вежливым интересом.

— Мой муж восхищается вашей работой, лейтенант Даллас. А он обычно очень сдержан в оценках. Рорк, почему бы нам ненадолго не оставить этих двух копов наедине и не дать им поговорить о делах?

— Спасибо, Белл. Не возражаете, если мы вас покинем, офицер Пибоди? — Скиннер жестом указал на столик, около которого стояли трое мужчин в черном. — Лейтенант, прошу вас!

Когда они сели за столик, охранники почтительно отступили на шаг.

— С телохранителями на полицейское мероприятие? — полюбопытствовала Ева.

— Привычка! Рискну предположить, что у вас в вечерней сумочке пистолет и жетон.

Ева едва заметно кивнула. Она бы предпочла не прятать их, но, к сожалению, к ее платью не полагалось подобных аксессуаров.

— Итак…

— Белл была права, я действительно восхищаюсь вашей работой. Я был приятно удивлен, узнав, что мы оба значимся в программе этой конференции. Вы, я полагаю, редко выступаете перед публикой.

— Да. Предпочитаю живую работу на улице.

— И я был таким же. Это как вирус — в крови. — Он откинулся назад, согревая бокал в ладонях. Ева с удивлением заметила, что у него слегка дрожат руки. — Однако живая работа и пребывание на улицах — не одно и то же. Кому-то нужно и руководить. Из кабинета, из штаба, с командного пункта. Хороший, умный полицейский должен продвигаться по службе. Например, такой, как вы, лейтенант.

— Хороший, умный полицейский должен гоняться за плохими парнями и сажать их за решетку.

Скиннер издал короткий смешок.

— Полагаете, этого довольно для повышения, для капитанских нашивок или звездочек полковника? Вряд ли. По крайней мере, в тех рапортах о вас, что мне довелось прочесть, никогда не упоминалось о подобной наивности.

— Ас чего бы вам читать мое досье?

— Я хоть и не на оперативной работе, но по-прежнему консультирую. И всегда держу руку на пульсе. — Он снова наклонился к Еве. — Вам удалось распутать и довести до конца несколько весьма сложных дел. И хотя я не всегда одобряю ваши методы, результаты неоспоримы. А ведь я крайне редко считаю офицеров из числа представительниц слабого пола достойными руководящей работы.

— Простите. Вы сказали, слабого пола? — уточнила Ева.

Скиннер отмахнулся привычным жестом, показывающим, что ему не раз доводилось вести подобные разговоры и что они ему уже порядком надоели.

— Убежден, что у женщин и мужчин изначально различные функции от природы. Мужчины от рождения — добытчики, защитники, рыцари. А женщинам отведена роль продолжательницы рода и хранительницы очага. Это подтверждают многочисленные научные теории, а также религиозный и социальный опыт.

— Неужели, — едко заметила Ева.

— Честно говоря, я никогда не был сторонником приема женщин на гражданскую службу, а уж тем более на военную. Они часто лишь отвлекают мужчин от работы, да и сами редко целиком отдаются делу. Для них главное побыстрее выскочить замуж и нарожать детишек, впрочем, как и полагается настоящим женщинам.

— Полковник Скиннер, единственное и самое приличное, что мне приходит в голову при данных обстоятельствах по поводу сказанного вами, так это то, что вы несете чушь.

В ответ полковник оглушительно расхохотался.

— Вы лишь подтвердили свою репутацию, лейтенант. Судя по вашему досье, вы весьма сообразительны, и жетон полицейского для вас не только что-то вроде брошки, которую вы цепляете на платье по утрам. Вы другая. Или были другой, по крайней мере. У нас с вами много общего. Пятьдесят лет я отдал службе, и ни одного замечания за это время. Я добросовестно расследовал одно дело, затем брался за следующее. К сорока четырем годам я уже был полковником. Хотите добиться того же? Ева отлично понимала, когда ее разыгрывают, и ни выражением лица, ни голосом не выдала своих чувств.

— Я об этом как-то не задумывалась.

— Если это правда, вы меня разочаровали. Но если вы действительно не кривите душой, советую задуматься на эту тему. Знаете ли вы, лейтенант, насколько ближе вы сегодня были бы к капитанским нашивкам, не прими вы в свое время несколько эмоциональных, необдуманных решений?

— Неужели? — Ева почувствовала, как внутри ее закипает злость. — Интересно, а как вам представляется возможная карьера нью-йоркского копа из отдела по расследованию убийств?