Интерлюдия. Последнее лето Форсайта - [32]

Пусть Ирэн отделается от своих страхов, и Джун должна спрятать чувства в карман.
She had done so once, on the day after the news of Bosinney's death; what she had done then, she could surely do again now.	Она уже сделала это однажды - когда узнала о смерти Босини; как тогда поступила, конечно, может поступить и теперь.

Four years since that injury was inflicted on her - not Christian to keep the memory of old sores alive.	Четыре года, как ей нанесли это оскорбление; не по-христиански это хранить память о старых обидах!
June's will was strong, but his was stronger, for his sands were running out.	У Джун сильная воля, но у него сильнее, ибо время его кончается.
Irene was soft, surely she would do this for him, subdue her natural shrinking, sooner than give him pain!	Ирэн такая мягкая, она, конечно, сделает это для него, подавит свои колебания, чтобы не причинять ему боли.
The lessons must continue; for if they did, he was secure.	Уроки должны продолжаться; ведь если так - он спасён!
And lighting his cigar at last, he began trying to shape out how to put it to them all, and explain this strange intimacy; how to veil and wrap it away from the naked truth - that he could not bear to be deprived of the sight of beauty.	И, закурив, наконец, сигару, он начал обдумывать, как рассказать своим, как объяснить им эту странную дружбу; как скрыть, заслонить от них голую истину, что он не вынесет, если у него отнимут возможность видеть красоту.
Ah! Holly!	А, Холли!
Holly was fond of her, Holly liked her lessons.	Холли её любит, Холли нравятся уроки!
She would save him - his little sweet!	Она его выручит, его детка!
And with that happy thought he became serene, and wondered what he had been worrying about so fearfully.	И на этой счастливой мысли он совсем успокоился и уже не мог понять, о чём это он так страшно тревожился.
He must not worry, it left him always curiously weak, and as if but half present in his own body.	Не нужно тревожиться, после этого он всегда испытывает необычайную слабость и ощущение, будто половина его находится вне его тела.
That evening after dinner he had a return of the dizziness, though he did not faint.	В тот вечер после обеда головокружение повторилось, хоть он и не потерял сознания.
He would not ring the bell, because he knew it would mean a fuss, and make his going up on the morrow more conspicuous.	Звонить он не захотел, так как знал, что это вызовет кутерьму и сделает его завтрашнюю поездку в город ещё более приметной.
When one grew old, the whole world was in conspiracy to limit freedom, and for what reason?-just to keep the breath in him a little longer.	Когда ты стар, все, как сговорившись, пытаются ограничить твою свободу, а зачем? - чтобы немножко продлить тебе жизнь.
He did not want it at such cost.	Не хочет он этого - такой ценой!
Only the dog Balthasar saw his lonely recovery from that weakness; anxiously watched his master go to the sideboard and drink some brandy, instead of giving him a biscuit.	Только пёс Балтазар видел, как он один оправился от своей слабости; пёс с тревогой смотрел, как его хозяин подошёл к буфету и выпил коньяку, вместо того чтобы дать ему печенья.
When at last old Jolyon felt able to tackle the stairs he went up to bed.	Когда, наконец, старый Джолион почувствовал, что сладит с лестницей, он пошёл спать.
And, though still shaky next morning, the thought of the evening sustained and strengthened him.	И хотя наутро он ещё не твёрдо держался на ногах, мысль о вечере поддерживала его и прибавляла сил.

It was always such a pleasure to give her a good dinner - he suspected her of undereating when she was alone; and, at the opera to watch her eyes glow and brighten, the unconscious smiling of her lips.	Так бывало всегда приятно угостить Ирэн хорошим обедом: он подозревал, что она недоедает, когда остаётся одна; а потом в опере смотреть, как её глаза горят и светлеют, как бессознательно улыбаются губы!
She hadn't much pleasure, and this was the last time he would be able to give her that treat.	Не много у неё радости в жизни, и это удовольствие он сможет ей доставить в последний раз!
But when he was packing his bag he caught himself wishing that he had not the fatigue of dressing for dinner before him, and the exertion, too, of telling her about June's return.	Но, укладывая саквояж, он поймал себя на мысли, что страшится предстоящего ему утомительного переодевания к обеду и усилия, необходимого, чтобы сообщить ей о возвращении Джун.
The opera that evening was 'Carmen,' and he chose the last entr'acte to break the news, instinctively putting it off till the latest moment.	В театре в тот вечер давали "Кармен", и он выбрал для разговора последний антракт, инстинктивно откладывая объяснение до последней минуты.
She took it quietly, queerly; in fact, he did not know how she had taken it before the wayward music lifted up again and silence became necessary.	Она приняла новость спокойно, но немного странно; по правде сказать, он так и не разобрал, как она приняла её, до того как снова зазвучала своенравная музыка и молчание стало необходимостью.