Интересно девки пляшут, или Введение в профессию - [4]

Отбросив лишние мысли, сосредоточиваюсь на своей работе. Конечно, ровно настолько, насколько это возможно. Потому что производить осмотр местности бегом да ещё ночью довольно сложно, но против инструкции, как говорится, не попрёшь. Впрочем, имея некоторые навыки, замечаешь и то, что никогда в жизни не обнаружил бы днём, даже ползая на коленях. Итак, как и следовало ожидать, структура песка контрольно-следовой полосы однородна, повреждения верхнего слоя отсутствуют. Камни, сухие ветки и прочие предметы природного происхождения прихвачены к поверхности песка морозом. Значит? Правильно. В связи с последней сработкой, они нас не интересуют. Среди всех недостатков злополучного участка главный — живописное лесное озеро с довольно большим островом, соединённым с берегом деревянными мостками.

Пятнадцать минут бега по скрипучим доскам, и мы достигли острова. Но и тут, как и следовало ожидать, сигнализационная система и контрольно-следовая полоса почти в девственном состоянии. Однако это на продуваемом всеми ветрами нагромождении гранитных скал абсолютно ничего не значит. Посудите сами, сейчас температура воздуха — приблизительно семь градусов ниже нуля, при влажности девяносто восемь процентов. А КСП, как известно, насыпается из песка, который имеет отвратительную привычку пропитываться влагой. Ночью, при резком снижении температуры воздуха до минусовых значений, это приводит к замерзанию верхнего слоя песка до каменного состояния. И, как говорится, шагай по контрольно-следовой полосе, как по асфальту, — следов просто не остаётся. Такое состояние КСП называется на границе просто и без затей — «чернотропом». Так что в данных ситуациях, как вы понимаете, могут помочь только служебно-розыскные собаки.

Только не подумайте, что всё это время я сижу на прохладном камушке и сочиняю лекцию начинающим шпионам. На самом деле, пока эти, как, впрочем, и множество других мыслей, вихрем проносятся в моей голове, я успеваю заметить, как Петти подозрительно резво метнулась к оконечности острова, выходящей к границе. Мы с Диком рванули следом, так как сомнений не оставалось — она взяла след. Вот тут-то, подумаете вы, и начнётся захватывающая дух погоня. Ничуть не бывало. Уже через какие-нибудь двадцать минут мы, облазив остров вдоль и поперёк, стояли у самой кромки воды и тупо смотрели на волны. Судя по всему, у нарушителя, оставившего запаховый след, не было в планах встречаться с нами и, как я подозреваю, в особенности с Диком. Этот замечательный пёсик явно соответствовал своему прозвищу «пилорама», прочно укрепившемуся за ним после того, как он однажды чуть не сожрал начальника заставы.

— Ничего не понимаю, — пробормотала я. — По какой причине сработала сигнализационная система? Причина на острове — это очевидно, но где?

В том, что Петти взяла именно человеческий след, а не звериный, — я не сомневалась. Вплавь нарушители, что ли, ушли? Но до берега больше километра, да и ноябрь в этих широтах к купанию абсолютно не располагает.

Но тут мои размышления прерывает чьё-то хриплое дыхание. Оборачиваюсь и, конечно же, вижу Лаврушина, который задаёт самый идиотский вопрос, какой только можно придумать: куда мы, видите ли, запропастились. Посылаю его к чёрту и понимаю, что нить размышлений потеряна безвозвратно.

— Придётся обыскать остров ещё раз, — говорю я Лавру.

Что мы и делаем, я — с остервенением, а Лаврушин — с некоторой ленцой, свойственной, впрочем, ему во всём. И опять — ничего. Но, как известно, отрицательный результат — тоже результат. Хотя я очень подозреваю, что убедить в этом вышестоящее начальство будет совсем непросто. А ещё через пять минут становится совершенно очевидно, что делать нам на острове больше нечего.

И мы с понурым видом докладываем о нашей очередной неудаче начальнику заставы. Точнее, докладываю, конечно, я. А Лавр, Дик и Петти стоят, высунув языки и, что называется, «едят» глазами начальство.

4

— Ну-с, товарищи пограничники, докладывайте. Что мы имеем на сегодняшний день? — спросил начальник, когда мы собрались у него в кабинете, почему-то именуемом «канцелярией».

— За последние три недели, как только КСП стала неэффективной, мы имеем около ста двадцати сработок сигнализационной системы на первом участке, — начала я бодрым голосом, — как минимум три из которых не технические, поскольку несут явные признаки нарушения инженерного рубежа государственной границы. Естественно, под явными признаками я имею в виду запаховый след.

— Да, надо же, как интересно! А почему тогда этот твой «запаховый» никуда не ведёт? — съязвил Лаврушин. — Обрывается и всё! Да ещё на таком удалении от границы? — непревзойдённый специалист явно нарывался на грубость. — Дальше они что, по воздуху передвигаются? Только не говори, что это водяной, леший или однорукий Хродвальд!

— Заткнись, — ласково приказал начальник. — Плохо ищете. Если нарушители оставляют запаховый след, то они просто обязаны оставить и видимый. А если последнего нет на грунте, — Пустой пожал плечами, — то это означает только одно — плохо ищете!

— В принципе, можно предположить и такой вариант. Однако мне кажется, — продолжала я решительно, — что даже обнаружение видимых следов ничего нам не даст. В первую очередь, я бы задалась главным вопросом: чего они хотят, какова цель? Тогда проще было бы нащупать их дальнейшие шаги. Впрочем, скорее всего, наших гостей интересует пока только наша система охраны этого участка. Вот они и прощупывают его.