Интересно девки пляшут, или Введение в профессию - [2]

На душе было спокойно и радостно. Война закончилась. А вокруг цвели яблони и дурманящее пахло мирной жизнью. Запах этот пьянил и кружил голову.

Короткий вой снаряда и взрыв, отбросивший полковника к стене, слились воедино. Сразу же за окнами, забранными тяжёлыми коваными решётками, застучал пулемёт, раздалось ещё несколько взрывов, и стало тихо. Полковник тяжело поднялся и огляделся в поисках слетевшей фуражки. Снаряд, выпущенный, судя по всему, из немецкого самоходного орудия «Фердинанд», полковник узнал его по характерному звуку, влетел в окно и разорвался, угодив прямо в камин. Подняв фуражку и отряхнувшись, полковник увидел, что среди обломков камина что-то блестит. Наклонившись, Лелюх поднял с пола медальон в виде разрубленного пополам мальтийского креста на массивной золотой цепи, в звеньях которой угадывались какие-то непонятные символы.

— Товарищ полковник, — в зал влетел капитан Воробьёв в перемазанной глиной гимнастёрке, — с вами всё нормально?

— У меня-то всё в порядке. А у вас? Докладывайте, — и полковник машинально положил находку в планшет.

— «Фердинанд» недобитый из леса выполз. Сделал три выстрела, ну мы его… В общем, у леса догорает.

— Потери есть?

— Никак нет, товарищ полковник. Все, вроде, целы.

— Вроде… Вечно у тебя, Воробьёв, всё не как у людей, — махнул рукой полковник.

2

Ноябрь 1987 года

Первой мыслью, когда я, не раздеваясь, упала на кровать, было то, что в спальном помещении довольно прохладно. Хотя слово «прохладно» ни в коей мере не отражало действительности. Как, впрочем, и комната, где я завалилась на «боковую» с намерением поспать. Это помещение назвать спальней язык не поворачивался. Но на температуру воздуха мне было решительно наплевать, главное — я добралась, наконец, до кровати. Усталость действительно валила с ног. Думаю, что даже приказ о немедленном увольнении в запас не заставил бы меня пошевелить и пальцем. Однако вторая мысль, посетившая меня, когда я услышала команду «в ружьё!», подсказывала, что это далеко не так. Дело в том, что можно игнорировать всё что угодно, но только не завывание тревожной сирены — оно поднимет и мёртвого. Поэтому ничего не оставалось, как примириться с третьей мыслью о том, что вставать всё равно придётся. И побыстрее.

И вот я уже в уазике, трясусь по раздолбанной дороге к месту сработки сигнализационной системы. Машина подпрыгивает на ухабах, а я вспоминаю добрым словом своего папочку, который в «сердцах» обещал мне такую службу устроить… Словом, «два раза нырнула, два раза вынырнула — и вся служба». Но, как показала жизнь, даже самые крутые связи не помогли моему папе выполнить свои угрозы. Женщин служить на подводную лодку не брали ни под каким соусом и для меня исключения делать, конечно, не стали.

Впрочем, обо всём по порядку. История эта началась в тот самый момент, когда мои мама с папой, наругавшись, пришли наконец к консенсусу относительно того, как меня назвать. Дело в том, что при рождении мне дали очень красивое имя — Наташа. И всё бы ничего, если бы не фамилия… А она у нас была тоже красивая и старинная. Однако с моим именем сочеталась очень оригинально, не оставляя равнодушным абсолютно никого. Представляете, Наталья Ростова. А как звучит! Вот только в реальной жизни мне это вышло «боком». Да ещё каким! Если бы мои родители только знали, насколько круто их эксперименты с моим именем изменят мою жизнь! Вы, наверное, уже догадались, сколько всего я натерпелась в школе. Только совсем ленивый не «подкалывал» меня. Поначалу я плакала, жаловалась родителям и учителям, но ничего не помогало. Так продолжалось до третьего класса. И тогда я решила: всё, хватит, надо научиться постоять за себя. И активно занялась спортом: выполнила норму кандидата в мастера спорта по академической гребле, три раза была чемпионом Москвы. Только не подумайте, что внешне я долговязая или, того хуже, мускулистая дылда. Вовсе нет. При своём среднем росте я сохранила известный стандарт привлекательности, принятый во всём мире.

И вот, наконец, в восемьдесят пятом году, я стала готовиться пополнить ряды абитуриентов. Как и у большинства добропорядочных девочек из хороших и обеспеченных семей, мой выбор пал на медицинский институт. Правда, справедливости ради надо сказать, что выбор делали скорее мои родители. Я же просто уступила им, не желая втягивать себя в долгие, а главное — бесполезные препирательства с предками. Тем более папашка мой был полковником КГБ, и все споры с ним всегда заканчивались моим поражением, причём «всухую». Наконец, были собраны для приёмной комиссии все необходимые документы. Начались вступительные экзамены, которые, благодаря знаниям, полученным в средней спецшколе с преподаванием ряда предметов на испанском языке, которую я окончила, были сданы блестяще. Что может быть более волнующим и прекрасным, чем толкаться погожим июньским утром у стенда с напечатанными на нём фамилиями поступивших счастливчиков? Не знаю. Но увидев в списках свою фамилию, я вдруг передумала. И… решила пойти в армию.

Папа, как вы уже догадались, был в ярости. Он метался по квартире, как тигр в клетке. Но меня переубедить невозможно. Хотя первый курс отучиться всё-таки пришлось. И вскоре, по опять-таки папиному звонку, я получила вызов в районный военкомат, где после нескольких медкомиссий меня благополучно приписали в воздушно-десантные войска. «Как повезло, кто же не мечтал в детстве стать десантником!» — воскликните вы в восторге и будете, ох, как неправы. Во-первых, я не испытывала по этому поводу ни малейшего восторга, во-вторых, я уже считала себя достаточно взрослой, чтобы осознавать всю опасность такой романтики, и, наконец, в-третьих, я панически боялась высоты. И папа прекрасно об этом знал. Вскоре пришла повестка явиться к таким-то часам, в комнату такую-то, по адресу такому-то. Не нужно быть шибко догадливым от природы, чтобы понять зачем. Когда, дрожа от страха, я всё-таки прибыла в военкомат, никто, естественно, не посчитался с моими совершенно искренними заверениями, что я, конечно, готова отдать за Родину жизнь, но парашюту предпочла бы, например, морскую пехоту. Сами понимаете, морская романтика и всё такое. Там меня выслушали очень внимательно. Но в качестве альтернативы мгновенно предложили… вернуться в институт. Но я тоже была, как говорится, «не лыком шита» и, быстро оценив ситуацию, выбрала парашют, так как мною правила железная уверенность, что это — очередные происки моего папочки. А он, естественно, может запросто припугнуть непокорную дочурку… Но отправить в небо?.. Ни за что. Скорее всего, логика его была проста: откажется дочка от парашюта да и вернётся в институт.