Интенсивная терапия - [4]

Через пятнадцать минут:

– Тебя как зовут?

– Вита.

Девочку с медвежонком сбросили на кровать.

...На седьмой день в Симе что-то надломилось. Выпив пузырек пустырника, прямо в тапках и халате она вышла из здания, где сохраняли и вырезали матки. Ее трясло и гнало прочь от коек с измученными телами. Женщина шла пешком через весь город, звериным чутьем отыскивая дорогу домой. Железные ангелы «03» проезжали мимо нее, не опознавая свою жертву – не такие уж чуткие у них сенсоры. Надо как следует вмазать по рецепторам, чтобы они обнаружили сошедшую с ума живую клетку большого города...

2

Во второй раз «скорая» доставила Серафиму не в больницу, а в роддом. Кафель побелее, линолеум почище.

– Я боюсь потерять ребенка, матка в тонусе, – ничего нового в приемном покое Сима не сказала. Пять лет она не могла забеременеть, потом у нее случился выкидыш, и теперь она помешалась на жажде материнства – кривой, косой, ЛЮБОЙ – ее малыш должен был родиться. В коммуналке соседка-медработник колола ей по необходимости магнезию, иногда помогала по дому. Но Сима все равно беспокоилась и не справлялась с собой и своим страхом...

Врач слегка недоумевала:

– Не вижу у вас ничего серьезного. Конечно, возраст – тридцать пять. Наверное, переживаете, волнуетесь. Ну что ж, будем сохранять... У вас приличный срок, 26 недель. Может, вам психолога? – Она подозрительно присмотрелась к пациентке.

– Может...

Но вместо психолога, который оказался в дефиците, беременную почему-то повезли на новокаиновую блокаду – с блокадами проблем не было.

Сорокалетняя докторица, закованная в хрустящие накрахмаленные латы, смотрела на распластанную Симу, как гестаповец на допросе:

– Чего трясешься, Зоя Космодемьянская?

– Холодновато. А что мне делать будут?..

– Новокаиновую блокаду. – Густо перекрашенные ресницы врачихи казались траурными крыльями...

– А без нее можно?

– Как можно без блокады?! – Глаза над марлевой повязкой сверкнули, и Серафима догадалась: никак нельзя.

Живот обкалывался со всех сторон множеством маленьких уколов с новокаином.

«Множество маленьких уколов». О, Фрида! – ты знала о боли так много, как никто другой... Множество маленьких уколов. Серафима скрестила руки на груди. Слезы текли сами собой, но великая и важная тайна внутри нее требовала молчать и терпеть.

В палате Симе повезло с соседкой. Ею оказалась профессиональная проститутка. Невероятно душевная и простая девка, откровенно получавшая удовольствие от профессии. Делала по заказу клиента все, кроме анала. Последний парень оказался страшно горячий, они трахались до самозабвения, так что от перенапряжения лопнул яичник. Ирка потеряла сознание, а партнер чуть не умер с перепугу. Она была похожа на красную рыбу нерку, которая, отметав икру, в экстазе умирает с выпученными глазами и разинутом ртом.

Спасли только потому, что в приемном покое дежурил хороший хирург. Распилил и зашил где надо. Как кошка, она поправилась за считаные дни, натянула кожаные сапоги до шеи и, накрасившись, уплыла из палаты со своим оставшимся без пары органом. А вот нерки, отметавшие икру, не оживают, ни одна из миллиона самок...

После ухода Ирки Серафима осталась скучать в палате с такими же инкубаторами, как она. Некоторые мамочки лежали в роддоме неподвижно почти девять месяцев. До туалета и обратно. Прием пищи три раза в день. Утром и вечером укол магнезии. Все разговоры сводились к гаданию «девочка или мальчик», в тонусе матка или нет и сколько недель осталось ждать. Еще одна тема – мужья, оставленные на воле. Некоторые умудрялись давать им едва ли не в стенах больницы, чтобы не гуляли на стороне, другие просились домой на выходные по той же тривиальной причине. И только Серафима не просилась никуда, у нее не было мужика, у нее был только ребенок. Она безропотно принимала капельницы и горсти таблеток, уже не спрашивая от чего и не заглядывая в противопоказания. У Симиной соседки по подъезду после подобного курса химического сохранения мальчик родился почти слепым. Но Серафима уповала, что все будет хорошо.

До родов оставалось два месяца. Летом роддом собрались закрыть на проветривание. Домой идти страшно, вдруг что случится? Тем более тонус, проклятый тонус не только не исчезал, но с еще большей силой терзал беременную матку.

– Может, у вас шейка короткая? – засомневалась врач, не зная, что предпринять.

– Может... – ответно засомневалась Серафима.

Поколебавшись, врачи измерили шейку, посчитали ее коротковатой, поставили диагноз «истмико-цервикальная недостаточность», после чего предложили кардинальное решение: зашить матку нитками, как мешок.

Теперь уж ребенок точно никуда не денется, обрадовалась Сима.

Операцию делали под наркозом. Технология нехитрая: щипцами вытаскивают шейку и накладывают на нее швы по Широдкару. Что уж это был за изобретатель такой иностранный, Сима не ведала, но нитки толстые, надежные... Краем глаза Серафима видела их разложенными на столе. Но на всякий случай осведомилась:

– Нитками зашивать будете?

– Шнурками от ботинок... – схохмил некто, зачехленный в белое, и ввел снотворное в вену.

После операции Серафима поверила, что «шнурки от ботинок» крепко держат ее сокровище, и выписалась.