Интеллигент и две Риты - [5]

– Ох, какая ж ты у меня красавица! – привычно восхитился Виктор и обнял ее.

– Витя, помнешь все, – высвободилась она.

– Думаю, ты там произведешь фурор! Эй, а что это за коробка?

– Да вобла твоя дурацкая! Я ее в божеский вид привела, не нести же эту коробку драную…

В самом деле, она купила в писчебумажном зеленую гофрированную бумагу, завернула в нее весьма неприглядную коробку, да еще сделала два бумажных цветка и прикрепила сверху.

– Ну, ты даешь! – расхохотался Виктор. – Ты только знаешь что… – слегка замялся он. – Там публика такая, с юмором… Они будут потешаться… Ты не обижайся, ладно?

– Над чем они потешаться будут? Над твоей вонючей воблой?

– Нет, над воблой как раз не будут, а вот над бантиками твоими… могут. Так ты посмейся с ними вместе, это, мол, шутка такая…

– Вить, а ты, что ли меня стесняешься?

– Что за глупости! Просто компании разные бывают. Не хочу, чтобы ты себя неловко чувствовала.

– Ладно, поняла, – сказала Инга, а сама подумала: это он заливает, сам небось застеснялся своего дурацкого подарка.

Однако подарок привел в восторг всю разношерстную компанию, а на упаковку просто никто внимания не обратил. Оказалось, что один из друзей Лешки добыл два ящика чешского пива, тоже дефицит будь здоров, и веселье пошло… Пока с воблой и пивом не расправились, никто не обращал внимания на шикарно накрытый стол. Расстелили на просторной кухне газеты, уселись на пол и стали лупить воблой кто по подоконнику, кто по полу, кто по холодильнику, и девчонки тоже. Словом, сплошное свинство…

– Инга, а ты чего? – удивился Леша. – Садись с нами!

– Да нет, спасибо, я воблу не люблю, и пиво тоже… – поджала губы Инга. И пошла в комнату. Не рассказывать же им, этим богатеньким деткам, как в родном городишке ее до печенок достало уже пьяное свинство.

– Что, милая, не нравится тебе это безобразие?

Инга обернулась, в коридоре стояла невысокая аккуратная старушка, уютная, похожая на Ингину бабушку.

– Не нравится, – кивнула Инга.

– Ничего, девонька, они сейчас свое пиво-то вылакают, что им эти бутылочки, на один зуб. А потом уж нормально за стол сядут. А ты чья же, девонька, будешь? Что-то я раньше тебя тут не видала?

– А я невеста Виктора Железнова, меня Ингой звать.

– Да, я слыхала, Лешка говорил, что у Витюшки невеста красавица. Не соврал. А Витюшка парень золотой, ты держись за него… Ты сама-то не московская?

– А что, заметно? – огорчилась Инга.

– Ну по одежке и не скажешь, а так… Но это хорошо, я вот мечтаю, чтобы Лешка наш на такой девушке женился. А то ходят тут эти девки расхристанные, курят, пьют, матом ругаются, кого, скажи на милость, такая родит? А у тебя подружки, такой как ты, нету?

– Да вроде нет… А вы кто?

– А я, девонька, тетка родная Лешкиной мамы, Тамары Васильевны. Она у нас ученая, профессорша. А муж ее, Дмитрий Захарович, большой человек, академик, значит, так им не до мальца было, вот меня в Москву-то и выписали, а я раньше в деревне жила, бедовала, а тут как у Христа за пазухой, своих-то детей Бог не дал, так мне Лешка заместо сынка. И очень охота внучков еще понянчить. А он тоже умнющий парень, скоро доктором наук будет, говорят, а жениться никак не хочет.

– Ой, а как вас зовут?

– Меня-то? Аглая Степановна я.

– А я Инга.

– Инга? Имя какое-то чудное…

– Ну, я вообще-то Ирина. Но мама с папой кино заграничное посмотрели. «Колдунья» называется, и решили меня переназвать. Так, когда я паспорт получала, меня Ингой записали, – сама не зная почему, вдруг рассказала она совершенно чужой женщине, хотя даже Виктору об этом не говорила… Странно.

– Вон оно как… Но тебе подходит… А ты работаешь или учишься?

– Учусь. На третьем курсе уже.

– И кем будешь?

– Артисткой.

– Ах ты, господи, артисткой… Слушай, артистка, – перешла на шепот Аглая Степановна, – тут парень один есть, тоже из Лешкиных дружков, так он это… кино снимает…

У Инги замерло сердце.

– Ты ему не верь, он до девок лютый, не одну уж попортил, они дуры, ведутся, мол, он их в кино снимет… а ни одну еще не снял… Ты уж с ним поосторожнее. А то вы, красивые девки, на киношников падкие, а ты тем более на артистку учишься. Черный такой, с усищами, Гришкой звать… Говорят, талант большой, только я про талант не знаю, а что бабник первостатейный, это точно.

И вообще… Не люблю я его. Плохой он человек.

Но тут из кухни повалил народ.

– Аглая Степановна, мы все убрали за собой! – сообщила маленькая девушка в ковбойке и в кедах.

– Спасибо, Люсечка! Витюш, а невеста у тебя – загляденье просто. И хорошая.

– Да знаю! Только вот гордая, не захотела с нами пивка попить.

Виктор обнял Ингу, от него пахло пивом и воблой. Ингу передернуло. Вскоре вся компания сидела за шикарным столом. Всем было весело. Инга сидела рядом с Виктором. А напротив сидел Леша Тверитинов, виновник торжества. И не сводил с Инги глаз. А чуть поодаль от него сидел киношник Гриша с красивыми пышными усами. Он усиленно обхаживал свою соседку, очень худенькую девушку с необычным интересным лицом, но девушка, похоже, никак не реагировала на киношника, что его, по-видимому, здорово заводило, и на Ингу он даже не глядел.

Ничего, я же собираюсь быть артисткой оперетты, в кино мне и не надо сниматься…