Интеллектуальный слой в советском обществе - [3]
социальная самоидентификация пишущих накладывает сильнейший отпечаток на освещение проблем бытия интеллектуального слоя.
Старый интеллектуал (вне зависимости от его политических взглядов) и советский - совершенно разные люди. В дореволюционной
России представитель образованного слоя рассматривался “простым человеком” (“мужиком”) как “барин” - будь то сельский учитель
или губернатор. Интеллектуал же, созданный советским строем, есть по своей психологии и самоидентификации, в подавляющем
большинстве, именно “мужик”. Но если прежний “мужик”, при всей неприязни к "барину", испытывал к дореволюционному
интеллектуалу традиционное уважение (прекрасно отдавая себе отчет в существующей между ними разнице), то советский
интеллигент такого уважения не испытывает, считая себя не менее "культурным" (да еще, пожалуй, - более, ибо советская культура,
по его разумению, "выше" и "прогрессивнее") и своего сущностного отличия от него даже и не осознает, так как критерии этого
отличия ему не ведомы.
Вот почему, даже несмотря на моду на дореволюционную Россию, ее образованному сословию не повезло на симпатии современных
авторов. Неприязнь к нему просматривается очень четко в писаниях самых разных по взглядам авторов. Созданная им культура
абсолютному большинству представителей советской интеллигенции чужда. Эта культура, неотделимая от своих создателей, все-таки
аристократична. Аристократизм вообще есть основа всякой высокой культуры. Нет его - нет и подлинной культуры. (Вот почему,
кстати, народы, по какой-либо причине оказавшиеся лишенными или никогда не имевшие собственной “узаконенной” элиты -
дворянства и т.п., не создали, по существу, ничего достойного мирового уровня, во всяком случае, их вклад в этом отношении
несопоставим с вкладом народов, таковую имевшими.) В нормальных условиях нация неизбежно выделяет свою аристократию,
потому что сама сущность высоких проявлений культуры глубоко аристократична: лишь немногие способны делать что-то такое, чего
не может делать большинство (будь то сфера искусства, науки или государственного управления). Не обязательно все такие люди
должны принадлежать к аристократии по происхождению, но само наличие аристократической среды, соответствующих идеалов и
представлений в обществе для стимуляции успехов в этих видах деятельности абсолютно необходимо. Общественная поляризация
рождает высокую культуру, усредненность, эгалитаризм - только серость. Та российская культура, о которой идет речь, создавалась
именно на разности потенциалов (за что ее так не любят разного рода “друзья народа”). Характерно, что одно из наиболее
распространенных обвинений Петру Великому - то, что он-де вырыл пропасть между высшим сословием и “народом”, - формально
вполне вздорное (ибо как раз при нем была открыты широкие возможности попасть в это сословие выходцам из “народа”, тогда как
прежде сословные перегородки были почти непроницаемы), имеет в виду на самом деле эту разность.
Хотя культура образованного слоя дореволюционной России давно перестала быть господствующей, подспудное чувство
неполноценности по отношению к ней порождает у члена современного “образованного сословия” даже иногда плохо осознаваемую
враждебность. Лиц, сознательно ориентирующихся на старую культуру, среди нынешних интеллигентов относительно немного: такая
ориентация не связана жестко с происхождением (создающим для нее только дополнительный стимул), а зависит в основном от
предпочтений, выработавшихся в ходе саморазвития, а именно условия становления личности интеллектуала в советский период
менее всего располагали к выбору в пользу этой культуры. Вот почему не приходится удивляться тому, что, даже пытаясь отстаивать
свои корпоративные интересы, современный интелектуал менее всего склонен апеллировать к социальному статусу своих
дореволюционных предшествеников. Поскольку же опыт “массового общества” не оставляет интеллектуалу никакой опоры, то
разговоры о “приниженном положении интеллигенции” производят довольно жалкое впечатление. Но для того, что бы столь резко
изменить статус и самосознание образованного слоя потребавалось приложить немалые усилия, опыт которых представляет
несомненный интерес.
СЕРГЕЙ ВОЛКОВ. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ СЛОЙ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ
ГЛАВА 1.
Интеллектуальный слой дореволюционной России.
На состоянии и основных чертах “образованного сословия” исторической России необходимо остановиться хотя бы кратко - для того,
чтобы оценить как характер изменений советского периода, так и ту реальность, с которой большевикам пришлось иметь дело при
проведении своих планов в отношении социальной структуры общества.
Интеллектуальный слой дореволюционной России был сравнительно немногочисленным. По данным переписи 1897 г. (единственные
данные единовременного учета) он насчитывал примерно 870 тыс. чел (2,7%) самодеятельного населения, в т.ч.: ученых и литераторов
- 3296, художников, музыкантов, актеров - 18254, учителей и начальников учебных заведений - 79482, учителей ремесел и искусств -
7,9 тыс., частных преподавателей - 68173, гувернеров - 11 тыс., врачей и начальников лечебных учреждений (в т.ч. военных и зубных)
Настоящее издание содержит алфавитный список с краткими биографическими сведениями о генералах и штаб-офицерах (полковниках и подполковниках), состоявших в этих чинах во время Гражданской войны в составе белых армий на различных театрах военных действий. В книгу вошло не менее половины всех штаб-офицеров и генералов русских армий, приводятся сведения примерно о 12,5 тыс. человек. Как справочное издание словарь рассчитан на широкий круг читателей, интересующихся военной историей и отечественной историей начала XX века.
В книге собраны сведения о судьбах более 5100 гвардейских офицеров, остававшихся в живых ко времени крушения российской государственности осенью 1917 г.: расстрелянных большевиками в ходе «красного террора», погибших во время Гражданской войны в 1917–1922 гг., умерших в эмиграции, а также оставшихся в России и репрессированных в 1920–1930-х гг. Издание продолжает серию книг, посвященных судьбам представителей различных категорий российского служилого сословия.
Книга посвящена истории русского офицерства в период великого перелома в истории России, связанного с революциями 1917 года, Гражданской войной, вынужденной эмиграцией. Прослеживаются основные типы судеб представителей русского офицерского корпуса, оказавшихся в тех или иных армиях и на чужбине. Книга снабжена обширными и впервые публикуемыми статистическими материалами, ярко покалывающими действительный трагизм гибели этого уникального социального слоя и культурно-психологического феномена российской государственности.
Последние десятилетия усиленно ломаются интеллектуальные копья в борьбе за обретение «национальной идеи». При этом политики, литераторы и публицисты, как правило, не слишком обременяют себя познанием исторической действительности, зачастую перевирают факты, а порой и вовсе обходятся без оных. По иному подошел к решению вопроса историк Сергей Волков. Он не стал создавать «концепций», а на историческом материале попытался сравнить две реальности – Российскую Империю и СССР. И лишь после этого оценить: из чего же слеплена современная «эрэфия».
Историк С. В. Волков, составитель, научный редактор, автор предисловия и комментариев к книгам серии «Белое движение» — самого капитального издания такого рода, в котором собрано большое количество воспоминаний, в том числе публиковавшихся в малотиражных эмигрантских изданиях и практически неизвестных в России.Статьи написаны в период 1995–2006 годов.
Настоящий словарь включает краткие сведения о представителях высшего гражданского чиновничества России начала XVIII – начала XX вв. – лиц, имевших на действительной службе гражданские или придворные чины первых четырех классов по Табели о рангах (для XVIII в. – также и пятого класса). В общей сложности в словаре учтено более 22 тыс. человек. Справки о включенных в словарь лицах содержат, по возможности, фамилию, имя и отчество, сведения о рождении и происхождении, даты поступления на службу и производства в первый классный чин, полученное образование (в случаях перехода с военной службы указывается последний военный чин с датой его получения), даты производства в высшие чины, род деятельности или ведомство (в ряде случаев названы занимавшиеся этими лицами наиболее значимые должности), время отставки и смерти.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.