Инструктор. Первый класс - [4]

Темно-зеленое, почти непрозрачное стекло надежно скрыло дело рук Голубева от посторонних взглядов. Слегка покачиваясь, бутылка поплыла по конвейеру, почти сразу затерявшись среди своих товарок. Она начала свой путь в отгороженный от простых смертных неприступной стеной наворованных денег, живущий по своим странным законам, сверкающий и недосягаемый мир толстосумов, которым ничего не стоит выложить несколько сот долларов за бутылку вина. Что ж, в добрый час! Они отобрали у Голубева все; Клим Голубев, в свою очередь, нашел способ отнять все у них — пусть не у всех, но хотя бы у некоторых. Мир людей, делающих покупки только в дорогих и престижных бутиках, уже полгода, сам того не ведая, играл в изобретенную никому не известным оператором конвейерной линии разновидность русской рулетки, и Клим Зиновьевич только что вложил в ее гигантский барабан очередной боевой патрон.

То обстоятельство, что он до сих пор ни разу не увидел плодов своих усилий, его нисколько не огорчало: в конце концов, сцены, которые рисовало ему воображение, наверняка были куда красочнее и ярче того, что происходило в действительности.

Руки Клима Голубева продолжали один за другим вскрывать картонные ящики и вставлять в гнезда конвейера пустые бутылки. Он действовал механически, как запрограммированный робот; заслоненные толстыми стеклами очков глаза его при этом были пустыми, обращенными вовнутрь, а на тонких бледных губах играла мечтательная улыбка.

* * *

У нее были глаза глубокого орехового оттенка и стройная, подтянутая фигура бывшей спортсменки. Одевалась она недорого, но со вкусом, держалась независимо и вместе с тем приветливо; она тонко шутила, очень мило и заразительно смеялась над чужими шутками и явно была не прочь приятно провести время в хорошей компании — что, собственно, и требовалось доказать. Обручальное кольцо на безымянном пальце ее правой руки отсутствовало, но Иван Ильич был достаточно опытен и мудр, чтобы не придавать этой детали значения. Какая разница, замужем она или нет, если обоим заранее ясно, что продолжения этой истории не предвидится?

— А вы кто? — спросила она, бросив на него снизу вверх быстрый, полный доброжелательного любопытства взгляд.

— Кто я? Что я? Только лишь мечтатель, синь очей утративший во мгле… — раздумчиво, с легкой грустью проговорил в ответ Иван Ильич.

Анна Адамовна улыбнулась, взяв его под руку.

— Что ж, — сказала она, — можно считать установленным, что Есенина вы читали. Но я спрашивала о вашей профессии.

— А вы? — с шутливой подозрительностью отстранился от нее полковник ГРУ Замятин. — Уж не налоговый ли инспектор? Нет, в самом деле, — дождавшись очередной улыбки, продолжал он, — какое значение имеет моя профессиональная деятельность?

— Мне просто любопытно, — сказала она. — В наше время нечасто встретишь человека с вашей внешностью, способного вспомнить и прочесть хотя бы одно стихотворение, не включенное в школьную программу.

Иван Ильич улыбнулся. Он прекрасно понял, что имела в виду спутница. Внешность у него была в высшей степени мужественная: широкий разворот плеч, гордая осанка, чеканный профиль с орлиным носом и волевым подбородком, густая копна волос, на висках густо посеребренных ранней сединой, — все это делало его похожим не столько на полковника Главного разведывательного управления, сколько на актера, играющего роль упомянутого полковника в кино. Только в кинобоевике, снятом в сказочной голливудской манере, сотрудник спецслужб может выглядеть как кинозвезда и, в сотый раз спасая мир, сыпать направо и налево цитатами из классиков мировой поэзии.

Полковник Замятин прекрасно знал, какое впечатление на женщин производит сочетание его героической внешности с чтением стихов, и умело этим пользовался. Знатоком поэзии он, разумеется, не являлся; познания его были ограничены полутора десятками тщательно подобранных стихотворений, и этого джентльменского набора, как правило, хватало с избытком: ему еще не доводилось встретить женщину, которую после более или менее продолжительного периода ухаживания стихи продолжали бы интересовать больше, чем постель. Ни одной из его пассий не удалось проверить глубину поэтических познаний Ивана Ильича — им на это просто не хватало времени, да и желания тоже. Ухаживал он красиво, в постели неизменно доставлял удовольствие не только себе, но и партнерше, никогда не давал невыполнимых обещаний, а главное, умел безошибочно выбрать именно ту, которая хотела того же, что и он, то есть короткого, ни к чему не обязывающего курортного романа. Профессиональному разведчику по долгу службы полагается быть хорошим психологом, так что осечек у полковника Замятина не случалось.

— Я не учитель русской литературы, если вы это имеете в виду, — шутливо заявил он. — Просто люблю на досуге полистать томик любимого поэта.

— Ваше счастье, — сказала Анна Адамовна. Она мягко отняла у него руку и, грациозно присев на корточки, подобрала с земли лимонно-желтый кленовый лист, присоединив его к красно-золотому букету, который успела собрать за время прогулки. — Представляю, какой ажиотаж начался бы среди старшеклассниц! О коллегах-педагогах я уже и не говорю…