Институт сновидений - [46]

Лечить – случалось, что лечил, но не каждого вылечивал. Вон, Костя Терентьев, с пальцем к нему пришел – Грозный его в больницу погнал: «Руби немедля – иначе месяц тебе сроку даю!» Костька испугался – так Грозный на три дня и ошибся всего. Он этих гангрен-гноёв навидался-нагляделся в Сибирях – рассказывал. А бабку раз привезли зятья – сам видел – змея ее укусила. Нога как тумба и синяя аж в черноту. Так Вася что-то тер-массировал – лимфу, видно, перегонял, и через неделю спала опухоль – запрыгала бабка, что пуховая коза. Если было – я того никак не отрицаю, как Грозный говорил: «Да – да, нет – нет», у него таких присказок полным-полно было. Но взглядом никогда никого не лечил, хотя взгляд у него вмиг как колун тяжелел. Раз, помню, пили пиво в «Ветерке», залетный один развыступался: «Там я был, это видал…», так Грозный выкатил: только поглядел на болтуна – его и сдуло. Глаза у него, бывало, как бешеные, сверкают, а бывало, в одну точку глядит, не заметит тебя – чудаковина, конечно, за ним водилась, только самая обыкновенная. Но что могу сказать точно – после стакана никогда не плакался на судьбу, как у нас водится, а видели бы, в какой он норе жил – бабка его пускала. Так жил же!

Вот так катался-катался, привыкли мы к нему.

В один день (утром потом вспомнилось бабке, он сказал: «Зажился я, старая, пора мне и на покой») проходили мимо двое с химии. Увидали шапку, а денег в ней на бутылку было точно – первая смена как раз на завод прошла, отобрали. Вася Грозный им вдогонку: «Козлы вонючие, где мои ноги!» Эти вернулись и спрашивают: «Кто здесь из нас козел, а, обрубок?» А он: «Ну не я же!» Сунули заточкой в горло – и вся любовь.

Хорошо еще, Людка Селиванова с электролитного видала – прибежала к нам в ремонтный: «Ребята, дядю Васю зарезали!» Кто с чем был – с тем и побежал. Догнали мы ласточек: один прямо на месте кончился, другой – в больничке, Грозный был бы жив – порадовался бы.

Похоронили мы дядю Васю. Бабок море натекло – иконку его заказали Пашке Смолину в нержавейку заделать и на крест. Ну, он и заделал капитально – не оторвать будет, а с бабок стольник стребовал. Да не с бабок получилось – от Грозного остались тысячи три, на них бабки и оградку, и камень соорудили. Мы же и шабашили – с того свету дядька Вася нас опохмелил – уж мы ему как своему старались. А бабки – что с них взять, совсем умом тронутые – лампадку навесили, и потянулась их череда: всяко тут каются, поклоны бьют, иконку зацеловали, а уж слухов, слухов – мол, юродивый старгородский исцеляет.

Может, кому он послабление и делает: во-первых, медь чистая полезна – ион ее отрицательный наше поле притормаживает, во-вторых, элемент самоуспокоения не забудьте – сосредоточение на одной точке напряжение снимает – я книжки-то читаю, интересуюсь этим делом, но лично нас он всегда от скуки исцелял. Подкатит к нашим кустикам, всем приветы раздаст и возопит: «Ну, наливай, анчихристово племя», и как-то сразу от присутствия его одного хорошело. Вот похохочем-похохочем, а и задумаешься с его рассказов – как он в жизни повидал, мало кто видел.

Мы и теперь соберемся с мужиками, вспомним дядьку Васю, поднимем стакашок, и кто-нибудь скажет: «Радуйся, дочь моя едомская, Дойдет и до тебя чашка, уже напьешься тогда допьяна и обнажишься!» И что это за дочка едомская, мы не знаем, но смешно. Мы и смеемся, а после уж – выпиваем.

Чудо и явление

В редакцию журнала «Наука и религия»

Уважаемая редакция!

Я, признаюсь честно, журнал ваш мало читаю, потому как в Старгороде достать его почти что и невозможно. То есть, наверное, по разнарядке спускают кой-какие номера в «Союзпечать», но мне не попадались. А тут наткнулся в прорабской на номер, где описываете вы чудеса с Туринской плащаницей и что с ней делали ученые, вот и решился описать вам наше местное, так сказать, чудо.

Почему я пишу? Да потому, что не просто охота мне бумагу марать, а важно, чтоб вы зафиксировали. Может, кому этот материал и сгодится. Теперь, когда о религии стали много писать, люди принялись пересматривать свое к ней отношение, многие же остаются на прежних позициях. Я лично думаю, что наука здесь мало что прибавит, но не поделиться с вами не могу, как сам был свидетель необычного чуда. Философский словарь что говорит? Чудо – то, что объяснить нельзя, а явление – дело объяснимое наукой. Вот я и хочу поведать вам о необъяснимом.

У нас тут в Старгороде много теперь приезжего народа проживает, но как старожил могу подтвердить: Райка Портнова наша что ни на есть старгородская. А почему я знаю? Так я ж жил с ней в двух шагах – она на Розы Люксембург в железнодорожном бараке, а я на Либкнехта, где раньше тир был «Досааф». И в магазин на рынок к ней ходил, конечно, он у нас тут единственный под боком.

Райка Портнова ростом была маленькая, а с виду страшная. Кто не знает, и тот скажет – бывшая зэчка. Она и не отпиралась. Как гаркнет басом: «Да, я сидела, и не скрываю, а что такого?» У ней голос был прокуренный, сиплый, и борода росла седая: как она запивала, забывала ее обстригать. Если товару не подвезли, Райка прямо на фуфайку ложилась под прилавок и дрыхла – ей что директор, что ОБХСС – никого не боялась. Зато своим всегда помогала – отпускала в обед, если, конечно, было чем.