Институт сновидений - [36]
Людка сразу оценила ситуацию. Обняла наконец заревевшую в голос дуреху, насильно втолкнула под душ. Затем быстро собрала вещи – ее и свои, вывела из гостиницы, и они поехали куда-то на такси и оказались в каком-то скверике, в шашлычной, где Людка наконец позволила себе расхохотаться.
– Значит, принц обвел вокруг пальца, да?
– Людка, прекрати! – Машенька порывалась вскочить и уйти, но подружка властно ее осадила.
– Дура! – она не переставала хохотать. – Гляди, дура, сюда! – И она вытащила из кармана вчерашние суперчасы с компьютером. – Я утром почему спешила – хотела ему отдать, а теперь, ой, Машка, ой, умора – часы, значит, продал. Ты слушай, мы на них тебе такое пальтецо закатим, ведь меньше шести сотен за них не дадут – я людей знаю, не бойсь!
Потом они долго гуляли по Москве, поджидая поезд, и Людка, как могла, успокаивала Машеньку и, кажется, под конец успокоила.
В поезде (Людка признавала в таких поездках только СВ) они выпили чаю с печеньем и выключили свет. И еще долго шушукались в темноте, сидели в обнимку на одном диване, и Машенька ей что-то взахлеб рассказывала счастливым голосом, и они похихикали-похихикали, а после и заснули.
По кайфу
Санька – рыжий, а рыжим, бабка говорила, Бог помогает, если, конечно, нос не вешать. А Санька не вешает, знает, чё хочется. А отсюда какой вывод – будет Саньке удача в жизни, обязательно будет, не в Мареве же в колхозе загибаться. Мать, хоть и рыжая, а загубила себя, а Санька не станет. Да и мать – одно слово, рыжая – была рыжая, а теперь и не поймешь. Отца Санька в глаза не видал – как сел, так и исчез, корова его языком слизала. Ну и хрен с ним, деревенских тюрьмой не напугаешь – через дом сидят. А Санек не станет, Санек по морской части пойдет – эт факт, железка – через плечо четыре раза, и в ухо болт тому, кто сглазит, ясно! Глину месить – дураков нету, телевизор смотрели.
В Мареве название только – райцентр, один аэродром чего стоит: кукурузник садится – куры с поля в разные стороны бегут. А автобусом до Старгорода – шесть часов: через Борки, Шалды-Бодуново, Сусло, Пазарань, чтоб они все в своих болотах потонули. Нет, Санька в «Старгородской правде» вычитал – поедет в ПТУ на электрика судовых машин учиться, а там и в море. А в море – свобода, как «Машина времени» поет: «За тех, кому светит волна, за тех, кому повезло…», да? Да! Не создан Рыжий для болотины, только если клюкву собирать, а и ну ее к бесу, клюкву ту!
У Саньки на удачу морскую якорь на запястье наколот, на правой руке, на пальцах – год: единичка, девятка, семерка и вопросительный знак – девчонки любят отгадывать. И еще имя – «Санек», чтоб сразу, значит, ясно было, с кем дело имеешь. Они в школе наколки заделали – кто что; кто – перстни, кто – имя, а кто – сердце со стрелой – на любовь с первого взгляда. Баловство, конечно, никакого это отношения к ИТЛ не имеет, просто здорово было. Тушь, правда, расплывчатая попалась – якорь здорово получился, а «Санек» – портачка – буквы немного поплыли. Ну да бывает и хуже, когда гноится, положим, совсем не в дугу, а так – очень даже и браво смотрится, по кайфу.
Якорек, между прочим, его и выручил. Как на суд везли – Морячок увидал, спросил:
– Мариман?
– Не-а… пока нет – это на удачу морскую.
Не хотелось говорить, но ответил – страшно тогда было, как там осудят.
– Да ты не бойся, – понял его Морячок, – дальше Сибири не сошлют, – хохотнул, и уже серьезно: – У меня друг был, как ты – рыжий, теперь всё по лагерям. Ну, вали ко мне, будем по корешам, раз ты в мариманы собрался.
Под крыло, значит, взял, и вовремя, а то б Кол в шестерки записал. После суда в камеру затолкали, Кол-урка сразу пятку наставил – на пробняк: «Почеши-ка, малолеточка!» А Морячок своей кувалдой по пятке хрясь!
– Убери грязные, кент, мы с Санькой по корешам.
Кол сразу отвалил – против Морячка не с понта выступать.
Разобрались по нарам, задымили потихоньку в кулачок, завели разговор. Про баб, конечно. Но на сутках какие мужики – опойки да шелупонь вокзальная, для них все бабы – профуры. Они их и в хвост, и в гриву, но Морячок в такие разговоры не вступает – молчит. И Санек молчит – на ус мотает. У него-то все будет: вот корешок нашелся, найдется и девчонка – будет у них оно самое. У этих-то все позади – только вздох между ног, а у Саньки жизнь начинается. Главное, что из Марева слинял, а что попался – попался, с кем не случается. И с деньгами выкрутится. И любовь будет, и море – он точно знает, а за невезуху пусть невезушники базланят. Нет, Саньке повезет, потому что он – рыжий. Вот якорек-то выручил, значит – полный порядок.
Мужики наговорились, набахвалились, стали спать расползаться. Морячок его в свой Угол зазвал, бушлат под голову постелил: «Спи, Санек!» Санек и растянулся: по кайфу на бушлате! Перед сном уже шепотом рассказал ему, за что повязали.
Мать возражать не стала – все едут, пускай и Сашка счастья пытает. Дала триста рублей. До Старгорода доехать, приодеться, ну и на еду и фантики. Триста дала, а больше просить неудобно – не даст, нет у ней. Кто ж знал, что экзамены в ПТУ только через семнадцать дней начинаются?
Уже тысячу лет стоит на берегах реки Волхов древнейший русский город – Новгород. И спокон веку славился он своим товаром, со многими заморским странами торговали новгородские купцы. Особенно ценились русские меха – собольи куньи, горностаевые, песцовые. Богател город, рос, строился. Господин Велики Новгород – любовно и почтительно называли его. О жизни древнего Новгорода историки узнают из летописей – специальных книг, куда год за годом заносились все события, происходившие на Руси. Но скупы летописи на слова, многое они и досказывают, о многом молчат.
Петр Алешковский – прозаик, историк, автор романов «Жизнеописание Хорька», «Арлекин», «Владимир Чигринцев», «Рыба». Закончив кафедру археологии МГУ, на протяжении нескольких лет занимался реставрацией памятников Русского Севера.Главный герой его нового романа «Крепость» – археолог Иван Мальцов, фанат своего дела, честный и принципиальный до безрассудства. Он ведет раскопки в старинном русском городке, пишет книгу об истории Золотой Орды и сам – подобно монгольскому воину из его снов-видений – бросается на спасение древней Крепости, которой грозит уничтожение от рук местных нуворишей и столичных чиновников.
История русской женщины, потоком драматических событий унесенной из Средней Азии в Россию, противостоящей неумолимому течению жизни, а иногда и задыхающейся, словно рыба, без воздуха понимания и человеческой взаимности… Прозвище Рыба, прилипшее к героине — несправедливо и обидно: ни холодной, ни бесчувственной ее никак не назовешь. Вера — медсестра. И она действительно лечит — всех, кто в ней нуждается, кто ищет у нее утешения и любви. Ее молитва: «Отче-Бог, помоги им, а мне как хочешь!».
В маленьком, забытом богом городке живет юноша по прозвищу Хорек. Неполная семья, мать – алкоголичка, мальчик воспитывает себя сам, как умеет. Взрослея, становится жестоким и мстительным, силой берет то, что другие не хотят или не могут ему дать. Но в какой-то момент он открывает в себе странную и пугающую особенность – он может разговаривать с богом и тот его слышит. Правда, бог Хорька – это не церковный бог, не бог обрядов и ритуалов, а природный, простой и всеобъемлющий бог, который был у человечества еще до начала религий.
Петр Алешковский (1957) называет себя «прозаиком постперестроечного поколения» и, судя по успеху своих книг и журнальных публикаций (дважды попадал в «шестерку» финалистов премии Букера), занимает в ряду своих собратьев по перу далеко не последнее место. В книге «Владимир Чигринцев» присутствуют все атрибуты «готического» романа — оборотень, клад, зарытый в старинном дворянском имении. И вместе с тем — это произведение о сегодняшнем дне, хотя литературные типы и сюжетные линии заставляют вспомнить о классической русской словесности нынешнего и прошедшего столетий.
Два отважных странника Рудл и Бурдл из Путешествующего Народца попадают в некую страну, терпящую экологическое бедствие, солнце и луна поменялись местами, и, как и полагается в сказке-мифе, даже Мудрый Ворон, наперсник и учитель Месяца, не знает выхода из создавшейся ситуации. Стране грозит гибель от недосыпа, горы болеют лихорадкой, лунарики истерией, летучие коровки не выдают сонного молока… Влюбленный Профессор, сбежавший из цивилизованного мира в дикую природу, сам того не подозревая, становится виновником обрушившихся на страну бедствий.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.