Институт - [27]

— Что за…

Но Джордж не дал Люку закончить.

— Я — ТК-плюс, и в моей папке нет ничего розового.

— Ты видел своё досье? — спросил Люк.

— А мне и не нужно. Я и так крутой. Смотри.

Не было заметно никакой концентрации в духе йогов; мальчик просто стоял на месте, но происходило что-то экстраординарное. (По крайней мере, экстраординарным это казалось Люку, потому что девочки не выглядели удивлёнными.) Облако мошкары, кружившее вокруг головы Джорджа, будто сдуло назад; они образовали что-то вроде хвоста кометы, словно их ударил сильный порыв ветра. Только ветра не было.

— Видал? — сказал он. — ТК-плюс в действии. Только длится это недолго.

И правда. Мошки уже вернулись обратно к его голове, и отпугивало их теперь только средство от насекомых.

— А что насчёт второго броска? — спросил Люк. — Ты мог бы подправить его?

Джордж с сожалением помотал головой.

— Хотела бы я увидеть здесь действительно сильного ТК-плюса, — сказала Айрис. Её воодушевление от знакомства с новичком прошло. Она выглядела усталой, напуганной и старше своего возраста, который Люк определил в пятнадцать лет. — Такого, чтобы к херам телепортировал нас отсюда. — Она села на скамейку возле столика и закрыла ладонью глаза.

Калиша села рядом и приобняла её.

— Ну хватит, всё будет в порядке.

— Нет, не будет, — сказала Айрис. — Посмотри на это, я подушка для иголок! — Она вытянула вперёд руки. На левой было приклеено два пластыря, на правой — три. Затем она быстро вытерла глаза и изобразила то, что Люк назвал бы деловитой миной. — Ну что, новичок, а ты можешь двигать предметы по своему желанию?

Люк никогда не обсуждал всякие «сознание-сильнее-материи» штучки — так же известные, как телекинез — ни с кем, кроме родителей. Его мама сказала, что люди будут нервничать, если узнают об этом. Его папа сказал, что это не самый важный его талант. Люк согласился с обоими, но эти ребята не нервничали и в этом месте это было важно. Без сомнений.

— Нет. Я не могу даже пошевелить ушами.

Они засмеялись и Люк расслабился. Это место было странным и пугающим, но, по крайней мере ребята казались нормальными.

— Время от времени двигаются разные вещи. Тарелки или столовые приборы. Иногда дверь закрывается сама по себе. Пару раз включалась лампа на столе. Но ничего особенного. Чёрт, я даже не был уверен, что это делаю я. Думал, может, это сквозняки… или глубокие подземные толчки…

Все они смотрели на него понимающими глазами.

— Короче, я знал об этом, — сказал он. — Родители тоже знали. Но ничего особенного.

Возможно, так и было бы, если бы он не был охренительно умным ребёнком, которого в двенадцать лет приняли не в один университет, а сразу в два. Предположим, у вас есть сын семи лет, который играет на пианино, как Ван Клиберн[39]. Кого-нибудь волнует, что он может показать пару простеньких карточных трюков? Или умеет шевелить ушами? Но он не мог сказать этого Джорджу, Айрис и Калише. Это прозвучало бы, как хвастовство.

— Ты прав, ничего особенного! — выпалила Калиша. — В этом-то и есть блядская загвоздка! Мы не Лига справедливости и не Люди Икс!

— Нас ведь похитили? — Пожалуйста, пусть они рассмеются. Пусть кто-нибудь скажет «конечно, нет».

— Ясен фиг, — сказал Джордж.

— Потому что ты на пару секунд можешь отогнать насекомых? Потому что… — Он подумал о том, как поднос упал со стола в «Рокет Пицце». — Потому что периодически я захожу в комнату и двери сами закрываются позади меня?

— Если бы они похищали людей из-за красоты, — сказал Джордж, — то Айрис и Ши тут не было бы.

— Трепло, — сказала Калиша.

Джордж улыбнулся.

— Офигеть, какая изысканная ответочка. Прямо уделала меня.

— Иногда мне так и хочется, чтобы тебя забрали в Заднюю Половину, — сказала Айрис. — Да простит меня Бог, но…

— Стой, — сказал Люк. — Постой-ка. Начни с начала.

— Это и есть начало, приятель, — сказал голос позади них. — К сожалению, возможно, и конец.

2

Люк предположил, что вновь прибывшему примерно шестнадцать, но позже узнал, что было на два года больше. Ники Уилхолм был высоким и голубоглазым, с копной нечёсаных волос, которые были чернее чёрного, и вероятно, требовали двойную порцию шампуня. На нём была мятая рубашка с воротником на пуговицах, выпущенная поверх мятых шорт, белые сползшие носки и грязные кроссовки. Люк вспомнил слова Морин о том, что он похож на Грязнулю из комиксов «Пинатс».

Остальные смотрели на него с настороженным уважением, и Люк мгновенно понял, почему. Калиша, Айрис и Джордж были рады нахождению здесь не больше, чем сам Люк, но они пытались сохранять позитивный настрой; за исключением эпизода с Айрис, от них исходила лёгкая аура беспечной придурковатости. Чего нельзя было сказать об этом парне. Сейчас Ники не выглядел обозлённым, но было ясно, что совсем недавно дела обстояли иначе. На его распухшей нижней губе виднелись заживающая рана, след уже сходящего синяка под глазом, и свежий синяк на щеке.

Значит, хулиган. В своё время Люк встречал парочку таких, они были даже в Школе Бродерика. Они с Рольфом старались держаться от них подальше, но если это место и есть тюрьма, мысли о которой уже приходили Люку, то значит от Ники Уилхолма не скрыться. Но остальные трое, казалось, не боялись его, и это был хороший знак. Ники, может, и злился из-за того, что крылось за этим нейтральным словом «Институт», но рядом со своими товарищами казался просто напряжённым. Сосредоточенным. И всё же, эти отметины на его лице предполагали безрадостные перспективы, особенно, если он не был хулиганом по природе. Что, если они остались от рук взрослого? Школьный учителя, занимающийся подобным не только в Бродерике, но и почти везде, был бы уволен, и возможно, засужен или даже арестован.