Инсайт - [20]

Несколько силуэтов, вынырнувших из уводящего на верхние уровни коридора, приблизились к пьющим. Хряк визгливо смеялся и не видел их, пока ближайший (Мумия!) не ударил его в висок чем-то тяжёлым. Обхватив за лоб голову опрокинувшегося вожака, рейдер приставил к обрюзгшей шее шило и, внимательно следя за вскочившими хрячьими собутыльниками кивнул (Дятлу!):

– Иди! Вытаскивай Кота!

Петля, тем временем, забрала ножи у остальных и встала возле Мумии. Эта четвёрка вполголоса переругивалась, когда всё изменилось. Резко. Страшно.

Послышался скрип (ворота!). Потом полог, закрывающий входной проём в зал, сорванный, полетел на пол. На сознание обрушился давящий ужас улицы. Он, будто герметик, медленно и неизбежно, заполнял тёплое, уютное, обжитое пространство Шпиля. Скользя в этом зловещем потоке, но совершенно на него не реагируя, в пещеру вошёл Яков, а с ним человек тридцать Озарённых. Куда больше, чем я видел раньше, при переговорах со Сворой. И все сжимали в руках самодельные палицы, копья и другие орудия кровавого ремесла.

– К-какого…?! – Мумия отпрянул, когда Яков могучим ударом разбил голову первому из замерших пьяниц. Второго быстро забили подбежавшие белоплащники. Он только нечленораздельно что-то пробулькал, прежде чем замереть на полу. Каждого (я сразу заметил, как иголки вонзились в глаза) окружал слабый, но режущий глаза, свет (Солнце?! Откуда?!). Мумия отпустил волосы Хряка и скользнул вперед, прикрывая закричавшую Петлю. Нож в его руке прочертил кровавую полосу на руке первого из нападавших, но на худую кисть тут же, с жутким хрустом, опустился кусок ржавой трубы. Петля бросилась ему на помощь и, продолжая кричать, вонзила трофейный нож в живот раненого фанатика. Тот скорчился и упал на пол – Мумия от души зарядил ему в висок. Но тут подоспели остальные. Визг Петли превратился в бульканье, а после затих, пока её, вместе с её мужчиной, вбивали в каменный пол. Я чувствовал их боль, перемешанную с любовью, будто в меня вонзилось множество электродов, проводящих чужие чувства. Кто-то из Озарённых, для порядка, пару раз треснул Хряка и все они сгрудились около Якова. Тот громогласно шептал:

– Вперёд, братья! Ищите детей. Ищите Меченого. Остальных освободите от ужаса бытия. Вперёд.

Фанатики, как бесшумные белые крысы (Никто не проснулся. Крики во сне – дело привычное) рассеялись по залу. То один, то другой ныряли в ниши, где спали люди. Один-два чавкающих удара, и Озарённый выныривал обратно, только их мантии всё гуще усеивали кровавые брызги. А я не мог даже закричать. Запах (ВКУС!) крови стал таким насыщенным, что меня затошнило. Несколько человек выдирали ветошь из бойниц, в которые мгновенно начинал вливаться затхлый ужас Города. Я почти видел его, искрящуюся, графитовую массу, подобно тяжёлому дыму, вывалившую растекающийся по полу язык. В зёв пещеры, пошатываясь, ввалилось несколько Теней. Не обращая внимания на Озарённых, они подползали к распростёртым возле костра телам и жадно, отталкивая друг-друга, принялись гладить ещё трепещущее мясо, только что бывшее живыми, любящими людьми. Тени щебетали, всхлипывали и растирали кровь друг по другу, вздрагивая, словно в экстазе. Меня бы вырвало, но рот всё ещё был запечатан в камне.

Один из Озарённых, тем временем, подбежал к Якову и оттарабанил:

– Двадцать два заблудших мертвы. Детей, одиннадцать и их сиделку, нашли в отдельном помещении. Мы пока не входили, чтобы не впустить кошмары. Меченого нет. Комната пуста.

– Половину наших и детей – сюда. Сиделку оставьте с ними, будут покладистей. Защищайте их. Остальные – найдите мне Меченого!!!

Я, никем не замеченный, продолжал болтаться в толще камня, пока белые крысы обшаривали Шпиль. Иногда я чувствовал, как их ноги давят на мою спину в нашей с Лисой бывшей «квартирке». Но меня так и не нашли. Наконец они все собрались внизу. Дети сгрудились в центре, окружённые Озарёнными, грубо заталкивающими обратно в толпу каждого, кто пытался вырваться. Беспомощное хныканье и плач испуганных малышей совершенно не трогали белоплащников. Они, сохраняя бесстрастно-добродушное выражение на лицах, нещадно били всякого, кто пробовал выйти за границы круга. Лиса тоже была там. Я видел, как Яков взял её за подбородок (УБЬЮ! УБЬЮ!!! МОЁ!!!) и, пробормотав что-то о просветлении, оттолкнул обратно к детям. Тени и пара Расколотых скользили по краю круга света от центрального костра, не приближаясь к Озарённым и окружённым теми детям. Бледное свечение, будто отталкивало порождения ужаса, причиняя им боль. Куски темноты, откатывались в стороны, замирали над распростёртыми телами моей семьи и скользили дальше, к следующим телам. Предсмертный ужас висел в воздухе, и я чувствовал это!!! Меня наполнял, насыщал вкус свежего мяса с острым соусом безысходности. Я корчился в своём каменном коконе от страха и неожиданного удовольствия.

– Ясно. – Яков взмахнул рукой, выслушав доклад очередного своего фанатика. – Значит Кошмар успел утащить своего последыша. Братья! Окружите детей и пустимся в обратный путь! С нами Свет!

– С нами Свет! – грянули фанатики так, что Тени шарахнулись. Озарённые и дети (И Лиса. Моя Лиса!) ушли. Остались тела, растекающаяся кровь, Тени и Расколотые. Звонарь снова вынырнул рядом, его голова, жуткой хэллоуинский тыквой, проросла сквозь потолок, а за ней появилось угловатое тело и тошнотворно колыхающийся, пародией на крылья, плащ: