Иной мир: Маришка - [45]

* * *

Серые, бетонные стены были исписаны разнообразными надписями. Не знаю, кто здесь сидела до меня, но крыша у неё была не на месте. Хотя, если присмотреться, ранние надписи были похожи на календарь, совмещённый с дневником. Позже новые граффити наслоились сверху, и уже нельзя было разобрать, что было под ними. За две недели я досконально изучила каждый сантиметр стены, пытаясь понять, что прежняя узница хотела передать. У меня не было сомнения, что это была женщина, но это было единственное, что я о ней узнала.

Две недели.

Всё разнообразие, только кормёжка один раз в день.

Нет ни времени, ни даже понятия, день сейчас или ночь. Свет в камере не выключают. Единственная надежда на внутренние часы, но как скоро они начнут мне врать, я не знаю. Я думаю, что прошло две недели, но, может, и больше… а, может, и меньше. Самое страшное заточение, это одиночная камера, когда ты один на один с самим собой. Именно в таких камерах люди сходят с ума. Это и произошло с прежней заключенной. Интересно, а меня здесь тоже будут держать, пока у меня крыша не поедет? А может, в таком случае лучше убить себя об стену? Я вздохнула. Сейчас бал, устроенный Юджиным, воспринимался как далёкий праздник жизни. Фиерия чувств и радость новых знакомств. Я помню, что была так счастлива, что решила отблагодарить Юджина и, подавшись спонтанному импульсу, подарила ему свою вторую фотографию, ту самую, почти живую картину. Он был в неописуемом восторге, словно мальчишка, получивший давно желанную вещь. Я не стала раскрывать её секрет, пусть сам его обнаружит. Не сомневаюсь, что он часами будет любоваться ей и очень скоро поймёт, что картина несёт в себе кое-что ещё, помимо того, что на ней изображено. Интересно, как он это воспримет? Наверно, мне об этом лучше не думать…

Мои мысли плавно перешли к событиям, которые привели меня сюда…

* * *

Я расследовала серию убийств. Первоначально думали, что это работает маньяк, а поскольку все жертвы были демонами, дело передали нам. Но чем больше я изучала факты, тем вернее склонялась к мысли, что за всем этим стоит нечто большее. Я долго изучала маньяков и поэтому заметила мелкие нестыковки, невидимые другим. Кто-то очень хотел, чтобы это выглядело работой безумца, и это пугало. А самое обидное было то, что все следы никуда не вели. Словно за всем этим стоял призрак или некая организация, умело заметающая следы.

Сейчас, зная то, что я знаю, мне легко увидеть всю картину в целом, но тогда у меня были только догадки и факты, которые можно было трактовать по-разному. Идя по одной из призрачных ниточек, я и угодила в эту ловушку, и самое обидное было то, что, кто бы ни пошёл за мной, он или окажется в соседней камере, или просто ничего не найдёт. Те, кто за этим стоит, продумали всё. Прикрытие, надёжнее не придумаешь, а если не знать, где искать, искать можно до бесконечности.

* * *

Я была привязана к странному сооружению, напоминающему гинекологическое кресло. После двух недель сидения в камере, меня раздели, вымыли и привели в этот кабинет. А сейчас медик в белоснежном халате и маске осматривал меня. Осмотр длился уже очень долго. Более тщательного осмотра я ещё не проходила. Я слежу за своим здоровьем, но не до такого фанатизма. Наконец эскулап выпрямился и кивнул кому-то не видимому мной. Моё поле зрения было ограничено. Голова была привязана мягким, но прочным ремнём.

— У меня для вас приятная новость, — вкрадчиво сказал человек, выходя из-за моей спины. — Вы послужите великому делу.

— Хотите предложить работу? — с издёвкой спросила я.

— В некотором роде, — посмеиваясь, ответил он.

— Какова плата?

— Ваша жизнь… пока вы мне нужны, — глумливо рассмеявшись, ответил он.

— А если я откажусь? — поинтересовалась я.

Глумливый, как я его окрестила, подошёл к стулу и сел напротив меня.

— Поверьте, ваше согласие мне не требуется. Мне будет достаточно вашего тела.

Мои догадки стали складываться в единую картину, но полной ясности она пока не обрела. Надо разговорить его.

— И как, интересно, вы намериваетесь использовать моё тело? — спросила я.

— Думаю, раз вы у нас надолго, вы имеете право это знать, — так же похихикивая, ответил он. — Вы будете рожать для нас детишек. Знаете, таких маленьких, крикливых созданий.

— Зачем вам уроды-полукровки? — спросила я нарочито надменно.

— Уроды? — удивлённо переспросил глумливый. — Они не уроды, они само совершенство. Ведь вы одна из них, и посмотрите, какими удивительными способностями вы обладаете. Вы талантливы, почти гениальны. А знаете, сколько богатых людей хочет иметь талантливого ребёнка? Они готовы платить огромные деньги только за то, что их чадо будет не таким, как все, и я даю им такую радость. Радость иметь гениального ребёнка.

— Но вы ведь не всегда получаете то, что хотите, — возразила я. — Ребёнок может родиться и не человеком.

Он рассмеялся.

— Да, бывает и такое… Занятные звереныши. Но и на них есть определённый спрос. Я даже специально их вывожу. Это, знаете ли, у меня такое хобби.

— А что потом?

— Если бы вы знали, насколько люди развращены в своих сексуальных фантазиях, и как ненасытен детский рынок рабов, вы бы поняли, какую золотую жилу я нашёл. А мои зверьки пользуются необычайным спросом.