Иностранка - [21]

— Матушка права, мне думается, — сказала мрачно Маша, понимая, что все это правда. Ибо обыск, который был произведен в ее комнате, наверняка подтвердил ее виновность.

— Ты что-то знаешь, Маша? — строго спросил Кирилл Петрович.

— Нет, — отрицательно помотала головой девушка. — Совсем нет.

— Сережа, времени мало. Собирайся, и через час мы уезжаем, — велела Анна Андреевна.

— Но мне надобно вернуться в полк, попросить увольнения у командования. И… — начал было Сергей. Но Анна Андреевна в негодовании выпалила:

— Сергей, ты, видимо, не понимаешь всей серьезности положения!

Вдруг в тишине ночи с улицы раздался стук лошадиных копыт. Удивленно обернувшись, Маша быстро подошла к окну. Темная карета и шесть гвардейцев верхом остановились у парадного крыльца. Всадники спешились и направились внутрь. Маша охнула и, обернувшись, выпалила:

— Гвардейцы.

— Боже! Я же говорила вам! — вскрикнула в истерике Анна и бросилась к двери. Но не успела достигнуть ее, на пороге гостиной появилась высокая фигура гвардейца в зеленой форме. Застыв на ходу, Анна Андреевна испуганно приложила руку ко рту и попятилась от двери. Гвардейцы вшестером вошли в гостиную, и первый из них, сняв шляпу, отчеканил:

— Поручик Чернышев, к вашим услугам.

— Чем обязаны поручик, в столь поздний час? — глухо спросил, вставая, Кирилл Петрович.

— У меня приказ арестовать вас, господин Озеров, — произнес Чернышев, обращаясь к отцу Маши. — А также вашу жену, госпожу Анну Андреевну, и Марию Кирилловну и Сергея Кирилловича. В вашем доме будет учинен обыск, а вы будете препровождены в тюрьму.

— Могу я знать, за что я арестован? — высокомерно произнес Озеров.

— Вы подозреваетесь в покушении на жизнь господина Зубова. Вот приказ тайной канцелярии, — отчеканил Чернышев.

— Покушение на жизнь? Я не понимаю, в чем дело? — опешил Озеров.

— Мне неведомы все обстоятельства дела, господин Озеров, — важно заметил гвардеец. — В приказе лишь сказано, что ваше семейство намеревалось отравить ядом господина Зубова, а после могло извести и государыню нашу, Екатерину Алексеевну.

— Святый Боже! Что вы такое говорите? — вскричала в ужасе Анна. — Да как же мы могли государыне нашей, заступнице и благодетельнице, желать подобного?

— Не могу знать, сударыня, — пробубнил Чернышев. — Но требую, чтобы вы немедля оделись, а затем мы доставим вас всех в Петропавловскую крепость, как и велено в приказе.

— Но это какое-то недоразумение, — удивленный и пораженный случившимся, проговорил Сергей.

— Мне надобно переговорить с государыней, — начал Кирилл Петрович.

— Мне велено вас арестовать, и более я не намерен говорить с вами, господа, — уже раздраженно заметил Чернышев. — Даю вам пять минут на сборы. В противном случае нам придется сопроводить вас в карету силой.

— В таком случае я готов следовать за вами, — ответил высокомерно Озеров. — Но мои дети, они тут ни при чем и…

— У меня приказ арестовать всех, — отчеканил Чернышев.

— Я к вашим услугам, господа, — заявил порывисто Сергей и тоже шагнул вперед. Двое из гвардейцев вышли в парадную, ожидая, когда из гостиной выйдут Озеровы. Кирилл Петрович и Сергей уже направились к дверям.

— Боже! Кирюша, Сереженька, но как же это?! — воскликнула истерично Анна Андреевна. — Мы должны написать государыне, чтобы хотя бы понять, в чем нас обвиняют.

— В крепости у вас будет достаточно времени, сударыня, чтобы писать письма, — желчно заметил Чернышев. — Следуйте за своим мужем, у нас мало времени.

Озерова, причитая, пошла за Кириллом Петровичем, который, уже войдя в парадную, прикрикнул на слугу:

— Демьян, подай нам верхнюю одежду и шляпы!

— Слушаюсь, Кирилл Петрович, — кивнул слуга и бросился исполнять приказ хозяина.

Маша же, видя, что матушка также направилась прочь из гостиной, и, отмечая, как Чернышев и еще один гвардеец, видимо, ждут, когда и она последует за матерью, испуганным взором смотря на гвардейцев, прошептала:

— Подождите…

Она смотрела на все происходящее как на дурной, дикий сон, осознав, что ее поступок стал причиной чудовищного ареста ее родных, и именно она была повинна во всем этом. Когда Гриша говорил ей о платке и отравлении, это хоть и казалось девушке страшным, но все равно воспринималось как некая игра. Однако теперь дурной сон с гвардейцами и арестом стал жуткой, суровой реальностью. И в эту пору солдаты государыни, неумолимые и мрачные, арестовывали ее семью и намеревались везти их в крепость. Девушка неистово боялась крепости, все сложилось совсем не так, как обещал ей Чемесов. Она понимала, что надо немедленно известить Григория обо всем. Ведь он обещал помочь, если что-то пойдет не так. Но гвардейцы уже недовольно смотрели на нее.

— Мне надо написать письмо! — выпалила порывисто Машенька.

— Я уже сказал вашей матушке, что в крепости вы, барышня, вольны написать столько писем, сколько сочтете нужным, но сейчас должны следовать за нами, — заметил поручик.

— Нет! Мне надо написать и…

— Сударыня, не заставляйте меня применять силу. Будьте благоразумны, — увещевательно приказал Чернышев.

— Нет! — выпалила Машенька по-детски и попыталась отбежать от гвардейцев в дальний угол гостиной. Чернышев сделал знак одному из своих людей, гвардеец, проворно приблизившись к девушке, схватил ее за локоть и потянул за собой.