Иностранка - [23]

Потому в этот полуденный час голоса за дверью показались ей странными, так как все два дня, что она провела в тюрьме, было очень тихо, и лишь изредка доносился писк мышей, снующих под ногами, и шум завывающего снаружи ветра. Заскрипел засов, и Машенька, сцепив руки, с сильно бьющимся сердцем уставилась болезненным взором на входящих.

— Ваше сиятельство, проходите, она именно здесь, — раздался мужской голос, который Машенька вмиг узнала. В камеру вошла полная изысканная дама в дорогом рединготе и шляпке с вуалью, которая полностью скрывала лицо, и тот самый комендант крепости Глушков, который два дня назад встречал их у входа в крепость.

— Я бы хотела переговорить с госпожой Озеровой наедине, — бросила повелительно вошедшая дама.

— Да, конечно. Из всегдашнего расположения к вам, Екатерина Семеновна, — заискивающе начал комендант. Но дама властно приказала:

— Не надо имен!

— О, извините! Конечно, я оставлю вас наедине. Говорите. У вас есть четверть часа.

— Этого вполне достаточно, — согласилась княгиня.

Понятливо кивнув, Глушков быстро вышел и плотно закрыл за собой железную дверь. Оглядев дрожащую девушку в синем закрытом платье и в тонком рединготе, княгиня холодно осведомилась:

— Я пришла справиться о вашем здоровье, дорогуша.

Несчастно посмотрев на даму, Машенька наконец узнала ее даже под вуалью и тихо пролепетала:

— День добрый, Екатерина Семеновна, я здорова, но здесь жутко холодно.

— Да, я понимаю, это ведь тюрьма, — равнодушно заметила княгиня Д., брезгливо поморщившись, обвела взором камеру и спросила: — Вам что-нибудь надобно, милочка?

— Я хотела написать письмо, если это возможно. Мой надсмотрщик игнорирует мои просьбы.

— Вы собираетесь писать Григорию Петровичу? — спросила княгиня, и Маша, опешив от ее догадливости, кивнула. Княгиня недовольно произнесла. — Этого не следует делать.

— Но как же он узнает о моем теперешнем положении и о том, что я в…

— Он знает обо всем, — отрезала княгиня Д., перебив девушку.

— Знает? Но…

— Я вам сказала, милочка, что он знает обо всем, и не следует ему ничего писать, — жестко добавила Екатерина Семеновна, нахмурившись. — Письмо могут перехватить, получится грандиозный скандал, и пострадают многие люди. Вы же не хотите этого?

— Нет, — согласилась Маша, не понимая, к чему клонит княгиня. Девушка прекрасно знала, что княгиня Д. занимает приближенное, высокое положение при императрице, и ее влияние при дворе было очень велико. Девушка подумала, что, возможно, княгиня пришла, чтобы ей помочь. И, видимо, она обо всем знает, раз говорит о Чемесове и так уверена в своих словах.

— И вообще, я советую вам не упоминать имя господина Чемесова где бы то ни было, на допросе или еще где, — добавила княгиня.

— Но ведь он говорил, что поможет мне…

— Возможно. Но вы прекрасно понимаете, дорогуша, что за Григорием Петровичем стоят могущественные люди, которые могут пострадать, если вы раскроете рот.

— Да? — пролепетала Машенька.

— Естественно. Или вы думали, что о той вещи, которую дал вам Григорий, более никому неизвестно?

— Неужели вы тоже знали? — опешила девушка, в этот момент осознавая, что княгиня и есть одна из тех самых людей.

— Вот именно. Посему советую вам молчать о том, кто вас надоумил… — она запнулась и тихо добавила, — сделать то, что вы сделали.

— Я лишь хотела помочь Григорию…

— Я понимаю вас, милочка. И потому обещаю, при условии, что вы сохраните все в тайне, как вам и велено, что похлопочу о вашем скорейшем освобождении.

— Но как долго мне и моим близким оставаться в этой тюрьме?

— Пока не знаю. Мы можем помочь вам, но только в том случае, если вы будете молчать.

— Но я боюсь, что не смогу выдержать здесь долго, — в слезах пролепетала девушка. — Здесь так жутко холодно и везде мыши…

Княгиня напряженно посмотрела на дрожащую девушку и жестко произнесла:

— Вы должны потерпеть. В противном случае должны знать, что есть тайны, которые умирают вместе с их владельцами.

Опешив от слов княгини, девушка поняла, что эти самые влиятельные люди просто уничтожат ее, лишив жизни.

— Вы угрожаете мне? — выдохнула наивно девушка, смотря чистыми влажными глазами на княгиню и не желая верить в этот кошмар. И, сглотнув, добавила: — Но я ничего не сделала, чтобы…

— Ты взяла ту коробку, девчонка! — злобно прошипела княгиня, перебив. — Тем самым решившись пойти на все это! И тебя наверняка кто-то видел! Раз все раскрылось так быстро. И доложил в тайную канцелярию. Именно поэтому тебя поймали как преступницу! А преступники по закону должны быть наказаны. Оттого ты в тюрьме, из-за своей неосторожности и глупости, а не по нашей вине. Ты должна это понимать!

— Вы, наверное, правы, госпожа, — пролепетала Машенька и тихо добавила: — Но отчего-то мне думается, что теперь ваш долг помочь мне.

— Из-за этого я и здесь. Я прекрасно понимаю, что ты сделала все это ради нашего благого дела, и посему мы поможем вам. Но должно пройти время. И не упоминай никаких имен! Ничего! Иначе вы…

— Я поняла, — тихо ответила Маша, не понимая, что это за «благое дело», но начиная подозревать, что Чемесов скрыл настоящие мотивы ненависти к Зубову и что это отравление было нужно еще кому-то.