Иномирье - [36]

– Щенок! Это ты, похоже, забыл с кем разговариваешь! После Отбора все это теперь принадлежит мне и моему мужу! Равно как и этот дом! Мой муж внес плату вождю еще вчера!

– А вот это он зря сделал! – поднимаясь по ступеням, ответил Барсук. – Это дом охотника!

– Уже нет! – с вызовом выкрикнула Бобриха. – Твой отец давно погиб!

Барсук, поднявшись по ступеням, навис над наглой теткой.

– А кто сказал, что я говорю о моем отце? – холодно спросил Барсук и хищно улыбнулся.

Затем он обернулся к застывшей в воротах и жадно наблюдающей за происходящим толпе и громко спросил:

– Что ждет грабителя, забравшегося в чужой дом?!

– Смерть!

– Смерть!

Из одобрительно гудящей толпы послышались десятки голосов. Я наблюдал за выражениями лиц этих людей и понимал, что Бобриха со своим муженьком и «бобрятами» не в чести у местного люда. Но судя по тому, как быстро этот Бобер все состряпал, он здесь человек не последний. Таких суетливых, как правило, нигде не любят, так что справедливое макание их наглых физиономий в дерьмо местным населением было поддержано в полной мере.

– Ты гляди, что деется! – кричал женский голос из толпы. – Бобры совсем зажрались! Грабят посреди бела дня!

– Не успел парень с охоты вернуться, а его добро уже растаскивают по закромам! – вторил ей хриплый мужской голос.

– Добыл башку одержимого!..

– Сам княжеский посланник Барсука охотником назвал!..

– Опора и сила племени!..

Выкрики уже доносились отовсюду. Бобриха сперва еще храбрилась, но, услышав об одержимом и посланнике князя, как-то враз попритихла и скукожилась.

Ковыль под улюлюканье толпы торопливо сгружал все добро на землю. Вжав голову в сухие плечи, он периодически вздрагивал и пытался что-то ответить в свое оправдание. Мол, подневольный… Мол, ему сказали – он и едет…

– Даю час на то, чтобы все вернули на место! – выкрикнул Барсук. – Иначе пеняйте на себя!

Бобриха со своим выводком кинулась помогать вознице, а мы с Барсуком вошли в дом.

– Кто они? – спросил я, кивая на суетящихся женщин.

Барсук отмахнулся.

– Жена и дочки Бобра. Прихвостня вождя. У него в этом году сын женится. Так этот жлоб ко мне уже несколько раз приходил с предложением купить наш дом.

– Дай отгадаю… – усмехнулся я. – За бесценок?

– А ты прозорливый, – усмехнулся мне в ответ Барсук.

Внутри дома, на удивление, был относительный порядок. И это понятно – Бобриха, уже считая это жилище своим, грабила его аккуратно и с расстановкой.

Пока неудавшиеся мародеры под пристальным вниманием зевак таскали вынесенные вещи назад в дом, мы с Барсуком поднялись на второй этаж и заперлись в его комнате.

Приставив указательный палец к губам, Барсук кивнул мне на дверь, мол, приглядывай, а сам подпрыгнув, схватился за толстую потолочную балку и вскарабкался наверх.

Отодвинув несколько досок в потолке, он ловко протиснулся в открывшейся лаз. Спустя несколько мгновений, его взъерошенная голова показалась из лаза. На лице играла довольная улыбка. Мне объяснять дважды не было нужды. Видимо, семейный тайник остался нетронутым.

Спустившись, Барсук сообщил:

– У меня почти пять золотых. Хранили с сестрой на черный день.

Я кивнул и достал из кармана сотню золотых.

– Вот… Нужно будет еще – скажешь.

Увидев горку золотых, Барсук громко сглотнул.

– Нам нужны как минимум четыре лошади, – сказал я. – Тебе, мне, Ласке и одна заводная. А лучше две, а то и три.

– Да с такими деньжищами мы целый табун выкупить можем, – восхищенно произнес Барсук.

– Кстати, – потер подбородок я. – А лошадей ты у кого покупать будешь?

– У Айтыра, – не задумываясь, ответил Барсук. – Его ферма за поселком находится.

– Интересное имя.

– Да, – подтвердил Барсук. – Айтыр – табунщик с востока. Уже седьмой год, как пришел в наши края. Лошадей разводит. К нам особо не лезет. Вождю дань за семью платит. Его никто не трогает.

– Это очень хорошо, что этот твой Айтыр не из поселка, – обрадовался я. – Как думаешь, припасами и кормом для лошадей у него разжиться можно?

– Думаю, да, – ответил Барсук. – А почему хорошо, что он не из поселка?

– Потому что как только ты начнешь искать лошадей, все твои соплеменники об этом узнают. Надеюсь, не надо объяснять, что они сразу же подумают?

– Нет, – покачал головой Барсук. – Но разве наше отсутствие в поселке не наведет их на те же мысли?

– Наведет, – ответил я. – Но если мы сделаем все правильно, то о нашем отсутствии, если и догадаются, то уже будет слишком поздно. Нам важно уйти тихо и незаметно. Твой вождь наверняка приставит людей следить за нами. Правда, не думаю, что он будет нам мешать.

– Почему?

– Он ведь понимает, что ты попытаешься вызволить Ласку. Кроме того, он уверен, что эта попытка – твое самоубийство. Двое мальчишек против трех десятков дружинников, да к тому же еще и измененных. Хе-хе! Это ли не самоубийство?

Барсук потемнел лицом. Я видел, что все это время мой боевой товарищ отгонял от себя невеселые мысли. Видимо, старался думать только о сестре, а не о том, как мы ее будем вызволять.

Хлопнув его по плечу, я сказал:

– Не открывай свое сердце страхам. Если впустишь – они сожрут тебя раньше времени. У нас еще много дел. Лучше думай, как решить вопрос с лошадьми.