Иногда я лгу - [16]

Потом улыбаюсь каждой гостье, сидящей с нами за столом. Как мило с их стороны так быстро откликнуться на нашу просьбу. Пока они упорно и нахально пытаются друг друга переговорить, стараясь сделать себе рекламу, я изучаю их лица. Каждый из нас пришел сегодня сюда со своей особенной целью. Если докопаться до истинных, первородных намерений человека, то наименьший общий знаменатель в обязательном порядке будет сводиться к потребности быть услышанным, к желанию перекричать грохот современной жизни. На этот раз я не хочу никому задавать вопросов; пусть бы сегодня кто-нибудь выслушал меня саму и сказал, не грешит ли против истины моя собственная версия правды. Порой верный поступок оказывается совсем не правильным, но на то она и жизнь.

Растянутая на моем лице улыбка причиняет боль. Потуги изображать из себя счастливого человека небезуспешны, но при этом отнимают столько сил, что я помимо своей воли то и дело поглядываю на стену студии, где у нас висят часы. Время передачи подходит к концу, однако здесь, в этом помещении, оно будто застыло, поймав меня в ловушку неприступных минут. Утомившись вглядываться в сценарий, глаза каждый раз поднимаются на циферблат и смотрят на них до тех пор, пока я не замираю неподвижно, взирая, как минутная стрелка прокладывает себе курс к забвению. Тиканье, обычно совершенно незаметное, становится все громче – до такой степени, что вскоре мне трудно расслышать за ним, что говорят гости. Я вижу лица членов нашей команды на галерее, такое ощущение, что они все смотрят на меня. Ищу глазами Джо, но ее нигде не видно. Потом опять пощипываю губы, резко отдергиваю руку, злюсь на себя, что опять утратила над собой контроль, и вытираю пальцы о ткань платья. Красное на красном. Оказывается, чтобы перестать быть собой, требуется больше усилий.

Когда эфир наконец благополучно завершается, я с удовольствием смотрю вслед направляющейся в офис Мадлен, точно зная, что ее там ждет. Благодарю гостей – кому-то же ведь надо! – и оставляю их на попечение Мэтью, который уже стоит в пальто, готовый идти с ними в ресторан. Потом направляюсь в туалетную комнату, чтобы проверить, по-прежнему ли на месте маска притворства. Там стоит личная помощница Мадлен и смотрится в зеркало. Выглядит измотанной, в уголках глаз залегла тоска, при виде которой ее так и хочется защитить. Я улыбаюсь ей, она робко улыбается в ответ. В ее многочисленные обязанности входит утренний просмотр почты Мадлен, которая слишком занята для того, чтобы делать это самостоятельно. Причем разгребать всегда приходится приличную кучу: пресс-релизы, приглашения, предложения всякой халявы, в общем, как обычно. Ей приходит больше писем, чем нам всем вместе взятым, включая меня. Плюс корреспонденция от фанатов. После шоу она должна быть у нее на столе. По окончании эфира Мадлен любит сама читать личные послания и помечать небольшим красным стикером те, которые, по ее мнению, заслуживают ответа. Письма она никогда не хранит. Вдыхать восхищение и выдыхать надменность – вот к чему сводится ее персональный, выполненный на заказ фотосинтез. В ответ на помеченные красным стикером письма она посылает фотографии со своим автографом. Ответы не пишет и даже подписи ставит не сама: это тоже обязанность ее личной помощницы. Я смотрю, как она накладывает новый макияж. Интересно, а как чувствует себя человек, которому каждый день приходится выдавать себя за кого-то другого?

Я направляюсь в переговорку и вместе с остальными жду разбора полетов. Когда сажусь, Джо мне незаметно кивает – «Проект Мадлен» пока идет по плану. Коллеги тихонько переговариваются, обсуждая циркулирующие в Интернете слухи об уходе Мадлен, и я рада, что молва подхватила их и понесла дальше. Ложь, если ее достаточно часто повторять, в конечном итоге имеет все шансы стать правдой. Горячее обсуждение тут же прекращается, как только она входит в комнату. Мадлен с грохотом захлопывает за собой стеклянную дверь и садится за стол. Полагаю, она тоже видела, что творится в «Твиттере». Она понятия не имеет, как распечатать собственный сценарий, но писать твиты умеет. Мне хорошо известно, что после каждого эфира она проверяет свой аккаунт, желая убедиться, что пятьдесят тысяч фолловеров ее по-прежнему обожают. Конечно, ей не очень-то весело было обнаружить, что ее обсуждают по такому неприятному поводу.

– Где мой кофе? – рявкает она, не обращаясь ни к кому в особенности.

Лицо ее личной помощницы заливается краской.

– Да вот же он… Мадлен… – отвечает она, указывая на дымящийся напиток на столе.

– Это не моя чашка. Сколько раз я должна тебе повторять?

– Но она в посудомоечной машине.

– Так помой ее! Ручками, ручками! Где Мэтью?

Я внимательно смотрю на эту успешную, грозную даму и никак не могу понять, откуда в ней столько злости. Мне многое о ней известно, даже то, о чем я предпочла бы никогда не знать и что сама Мадлен наверняка предпочла бы сохранить в тайне, особенно от меня, но это все равно никоим образом не объясняет ее ненависти. Я откашливаюсь и сжимаю под столом кулаки. Пришло время произнести свои реплики.