Инквизитор - [26]

Как ни странно, однажды я снова встретился с Лурдес. Она сама нашла меня и приехала ко мне в Парк Чудес. Я был счастлив тогда, был уверен, что судьба наконец-то совершила хоть один справедливый поступок по отношению ко мне. Но я ошибся - как обычно. У высших сил, что двигают нами, как пешками на шахматной доске, имелось собственное мнение на этот счет. День, когда Лурдес появилась в Парке Чудес, был отмечен черным крестиком в настольном календаре Господа Бога. Я назвал этот день ДНЕМ ДЬЯВОЛА [Об этих событиях рассказывается в романе А. Плеханова «День Дьявола»]. Сами понимаете, хорошие дни такими именами не называют.

Это был чертовски тяжелый день. Точнее сказать, этот день должен был стать последним в нашей жизни. Парк Чудес, в котором я тогда работал, в тот день был разрушен наполовину, погибли сотни людей. К счастью, мы выжили - я, и Лурдес, и Ань Цзян, и Демид, и Ван Вэй - все главные участники события. Мы даже выполнили некую важную миссию. Нам пришлось много бегать, драться и совершать невероятные усилия, чтобы остаться в живых.

Я плохо помню подробности этого дня. Так или иначе, день этот закончился, выпал из моей жизни. И жизнь начала налаживаться - ценой моральных потерь и ограничений. К сожалению, Анютка была права - после того, как у меня появилась Лурдес, места для маленькой китайской девочки уже не осталось. И Цзян уехала. Демид Коробов и Ван Вэй - две загадочные личности, не вызывающие у меня особой симпатии, прихватили ее с собой. Надобно сказать, что проживали они в стране Великобритании. Старикан Ван Вэй был профессором в каком-то из английских университетов и преподавал там что-то китайское - то ли историю, то ли филологию. А Демид Коробов… Я не берусь точно определить, что представлял собой Демид и чем он занимался. Это выше моего понимания. Выглядел он всегда замученным до полусмерти, что не мешало ему быть совершенной машиной для убийства и ходячим сгустком концентрированного разума. Он был весьма странным типом, этот Демид. Во всяком случае, почтенный профессор Ван называл его не иначе как «мой господин». Это позволяло мне предположить, что Демид Коробов - не просто менеджер по управлению Разными мистическими чудесами, кочующий по всему миру, а нечто большее. Может быть, даже некий представитель Небес на земле, отвечающий за судьбу человечества. Я маленький человек и не хочу вникать в такие подробности. Достаточно того, что эти люди перевернули вверх тормашками всю мою жизнь.

Так вот, если вы думаете, что с окончанием Дня Дьявола все закончилось, то вы ошибаетесь. Все только началось.

Из Парка Чудес я ушел - не мог больше работать там, где лужи человеческой крови впитались в землю. Впрочем, без работы я не остался. Переквалифицировался из жонглера в метальщика ножей - правда, уже не «выдающегося», а всего лишь «великолепного». Так написали на афишках в городке, где я поселился и стал выступать в постоянном шоу. Там было много разных номеров, и в одном из них я играл главную роль. Шоу это называлось «Viva el valor!» - «Да здравствует мужество!». Мужество мое заключалось в том, что я кидал ножи в красивую девушку, привязанную к бутафорскому дереву. Дерево было исполнено из прессованных стружек, и при желании девушка могла поднатужиться, приподнять его и убежать вместе с ним. Но она не делала этого - стояла, извивалась, изображала, что очень страдает в неволе, и всячески старалась показать длинные ноги через разрезы платья. А я, стало быть, метал в эту бабенку ножи. Правда, в саму девушку попадать мне не рекомендовалось, поэтому ножи втыкались в веревки, которыми она была привязана. В результате оного действия веревки перерезались, девушка освобождалась, бросалась мне в объятия, награждала меня благодарным поцелуем (я пытался упросить импресарио, чтобы это слюнтяйство было отменено, но он, гад, настоял на своем), после чего мы упархивали за кулисы, где красивая девушка соскребала с лица грим и превращалась в замученную жизнью и неврозами женщину средних лет - с неплохой, правда, фигурой. После чего она, как водится, начинала приставать ко мне - не хочу ли я, такой лапочка, получить в качестве благодарности за чудесное спасение незабываемый вечер с прекрасной дамой, искушенной в самой экзотической любви. Я с досадой осматривал прекрасную даму и в тысячный раз отказывал ей, причем в речи моей преобладали такие слова, как «Слушай, сколько можно?…», «Отвали» и даже «Опять в лоб хочешь? Это я устрою». В последней фразе я намекал на то, как однажды, выведенный из себя постоянными покушениями на свою высоконравственность, я попал ножом ей в лоб. Разумеется, кинжал мой не воткнулся - в планы мои не входило доводить дело до убийства, - но засветил рукояткой в лоб прекрасной сударыне так, что мало ей не показалось. Она понимала, что это не было моей ошибкой. Она знала, что мои руки полностью подчиняются мне и делают только то, что я им прикажу. Поэтому обычно она прекращала свои домогательства, называла меня «гнусным педиком» и уходила пить кофе. Вот так проходил каждый мой рабочий день. Зрители, впрочем, валили на представление толпой, и зарабатывал я достаточно для того, чтобы жить так, как мне хочется.