Инквизитор. Охота на дьявола - [2]

— Спросите, нет ли среди них пленных христиан…

Слезы навернулись на глаза испанца, когда с его ног сбили оковы.

Он упал на колени на палубный настил и возблагодарил Бога и всех его святых. Он был свободен. Он прошел все круги ада и остался жив. Его ждала, во всяком случае, он на это надеялся, женщина, которую он горячо любил. И у него был враг, которому он должен был отомстить, а, значит, у него была цель в жизни. Он должен был жить. Должен был вернуться на родину, чтобы рассчитаться с долгами: выполнить свои обязательства перед дорогими ему людьми и взыскать с тех, кто задолжал ему.

Часть первая Дьявол и еврей

В начале лета 1620 г. в городе произошло, наверно, одно из самых знаменательных событий за всю его историю — здесь был учрежден трибунал святой инквизиции. Само по себе водворение тут церковного судилища не являлось чем-то особенным; к тому времени уже во всех крупных городах Испании: Мадриде, Севилье, Барселоне, Сарагосе, Вальядолиде, Гранаде, Валенсии, Логроньо — давно существовали инквизиционные трибуналы и без устали отправляли в тюрьмы или на костры сотни, если не тысячи, еретиков и дьволопоклонников. Удивительно не само появление в городе инквизиторов, а последствия, к которым оно привело, или, что также возможно, простое совпадение по времени учреждения трибунала и возникновения странных и таинственных происшествий, о которых и много лет спустя бабушки рассказывали страшные сказки своим внукам.

Учреждение инквизиции вызвало у местных жителей самые разнообразные чувства. Городская чернь радовалась, прослышав, что в дополнение к обычным развлечениям, вроде повешения воров или публичной порки, теперь добавится новое зрелище — аутодафе, и, возможно, будут даже сожженные заживо. Все горожане, чья совесть была нечиста, пришли в ужас, потому что в те времена никто, даже самый знатный и богатый человек, не был защищен от преследований со стороны церковных властей, и попасть в застенки святого трибунала было куда проще, чем выйти оттуда. Ревностные христиане готовились обличить своих соседей, по их мнению, недостаточно ревностных. Любопытные личности, которым всегда есть дело до чужой частной жизни и чужих убеждений, тоже радовались случаю поделиться своими наблюдениями, да в придачу еще и получить часть добра осужденного, так как, по существующим законам, доносчику полагалось вознаграждение. Враги думали, как с помощью святого трибунала свести счеты друг с другом. Местный епископ, его преосвященство Хуан Карранса, привыкший к тихой и беззаботной жизни, пребывал в крайне подавленном расположении духа, вполне справедливо предполагая, что с водворением в городе трибунала его покою пришел конец.

Первым делом во всех городских церквях был зачитан указ инквизиторов, повелевающий всем добрым католикам донести на своих сограждан.

Прежде всего, указ предписывал разоблачать тайных иудеев. Узнать их можно было чрезвычайно просто. Во-первых, они отмечали еврейские праздники, во-вторых, не употребляли мяса с кровью и салом, в-третьих, по субботам одевались в свои лучшие, чистые одежды и застилали кровати чистыми простынями. Из чего, видимо, следовало заключить, что ни один истинный христианин не станет по субботам мыться и уж тем более спать на чистых простынях.

Item[4], следовало доносить на поганых магометан, которые считают, что нет Бога, кроме Аллаха, молятся, обратясь лицом к Мекке, едят мясо по пятницам и совершают ритуальные омовения.

Item, население было обязано сообщить о последователях «лживой и вредной секты Лютера». Эти еретики полагали, что исповедоваться перед священниками не обязательно, что римские папы не имеют права раздавать индульгенции, и, подумать только! — что все многочисленное Христово воинство — монахи и монахини — совсем не нужны.

Предписывалось также доносить на прочих сектантов, богохульников, колдунов, астрологов, хиромантов, священников-совратителей, склоняющих своих духовных дочерей ко греху, а также всех тех, кто осмеливался критиковать действия святой инквизиции.

Всем виновным в вышеуказанных преступлениях следовало в двадцатидневный срок явиться в святой трибунал и покаяться, в противном случае они не могли рассчитывать на снисхождение.

Затем отцы-инквизиторы вместе с монахами-доминиканцами из здешнего монастыря, где остановились члены святого трибунала, и приспешниками инквизиции организовали торжественную процессию, и, наконец, после воскресной мессы в главном городском соборе на центральной площади — соборе св. Петра — при полном стечении народа проповедь о вреде ересей и пользе доносительства произнес сам декан инквизиторов.

Примерно через час после того как общее волнение улеглось, народ понемногу разошелся, на ступенях у входа в собор показался и сам инквизитор. Там он остановился, словно поджидая кого-то. По-видимому, он не хотел, чтобы зеваки, еще остававшиеся на городской площади, узнали его: черты его лица почти полностью скрывал низко надвинутый капюшон. Тот, кого он ждал, подошел почти тотчас же. Это был молодой человек лет двадцати, гибкий, верткий и слегка косоглазый.

— Ах, хозяин, — обратился он к инквизитору, — я слышал вашу проповедь от начала до конца. Вы превзошли самого себя. Многие женщины даже прослезились. Честное слово, даже мне самому захотелось на кого-нибудь настучать. Правда, мне известен только один человек, которого за его взгляды следовало бы упечь в тюрьму, — парень лукаво взглянул на инквизитора.