Инквизитор - [24]

Шрифт
Интервал

Ему никогда не стать проповедником, этому парню. У него нет дарования.

Но я говорил о пожитках отца Августина. Очистив его келью, я занялся его столом и сундуком с документами в Святой палате. Здесь я нашел четыре реестра времен отца Жака, испещренные заметками, и где бы ни встречались имена Эмери Рибоден, Бернар де Пибро, Раймон Мори, Олдрик Каписколь, Петрона Капденье и Бруна д'Агилар, тоже чернели пометы. Также там был один старый реестр, с несколькими замечаниями, содержащий полную печальную историю Олдрика Каписколя.

Сорок три года назад, подростком тринадцати лет, он по требованию отца участвовал в поклонении совершенному. Три года спустя другой участник выдал Олдрика, которого заключили в тюрьму на два года. После освобождения он был подвергнут poena confusibilis[46] — как мы называем то унизительное наказание, когда кающегося грешника принуждают носить шафрановые кресты на груди и на спине. Олдрик носил позорные знаки в течение года, но, убедившись, что они мешают ему зарабатывать на жизнь, в конце концов сбросил их и нанялся лодочником. Само собой разумеется, ему не удалось так легко избежать наказания. И испытаете наказание за грех ваш, которое постигнет вас[47]. В 1283 году, когда его обнаружили и приказали явиться в Святую палату, он испугался гнева инквизиции и скрылся, будучи тогда же отлученным от Церкви. Через год он был объявлен еретиком. В 1288 году его наконец-то задержали, но по дороге он снова удрал и был пойман близ Каркассона. Его приговорили к пожизненному заключению на хлебе и воде.

Меня это удивило, ибо я знал, что если бы отец Жак руководил трибуналом, он бы приговорил его к смерти. На полях отец Августин написал, что человек по имени Олдрик Каписколь в настоящее время в тюрьме не содержится, и поскольку упоминания о других побегах отсутствуют, узник, должно быть, скончался в заключении где-то между 1289 годом и настоящим временем.

Итак, Олдрика нельзя было обвинить в гибели отца Августина — хотя у меня шевельнулась неприятная мысль: а не оставил ли он потомков, которые жаждут отомстить Святой палате? Ни один из известных мне Каписколей не отличался буйным характером; они все разводили домашнюю птицу, а все знакомые мне птицеводы (частенько, по роду своей деятельности, рубящие птичьи головы) — нрава тишайшего, потому, наверное, что они свою злость вымещают на курах. Тем не менее я понимал, что может существовать и не знакомая мне ветвь этой семьи, и, сидя там, за столом моего патрона, медленно листая пыльные страницы с перечислением имен и проступков, я чувствовал страх. Был ли хоть один человек в Лазе, чью жизнь не затронули бы, так или иначе, наши беспощадные гонения на еретиков? Возможно ли отыскать и опознать убийц, если так много людей имеют причины ненавидеть — либо бояться — покойного? В Авиньонете Гийом Арно и Стефан де Сен-Тибери пали от рук рыцарей-еретиков, и многих из своих убийц жертвы никогда даже не встречали, но те проделали путь от Монсегюра, чтобы убить этих поборников веры. Не настигла ли та же судьба отца Августина? Были ли его палачи простыми еретиками, не связанными напрямую с человеком, которого они так жестоко растерзали?

Но потом я напомнил себе, что убийцы знали, где и когда нападать. Подготовить засаду было бы невозможно, не имея пристанища возле Кассера либо осведомителя среди слуг епископа.

Если сенешаль предпримет всестороннее расследование, какие-нибудь имена или приметы обязательно всплывут. Между тем на мне лежала обязанность составить свой собственный список имен, чтобы потом сравнить его с находками сенешаля.

Вот что я стремился сделать за два дня его отсутствия. И начал я с подозреваемых в подкупе.

Из этих подозреваемых только один, Бернар де Пибро, был арестован и заключен отцом Августином под стражу. С другой стороны, Раймон Мори получил приказ явиться перед трибуналом через пять дней. Мне был ясен ход мыслей отца Августина — пекарь с девятью детьми был гораздо менее склонен к бегству, нежели энергичный холостой молодой дворянин, не имевший, насколько я могу судить по материалам разнообразных дел, перспектив унаследовать семейное богатство. Как оказалось, никто из обвиняемых не имел большого состояния, и сначала я удивлялся, как это они нашли средства для убеждения отца Жака. Но у Бернара де Пибро был любящий отец, и я вспомнил, что жена Раймона происходила из семьи богатых меховщиков. Многие семьи готовы были хорошо заплатить, чтобы не заклеймить себя обвинением в связях с еретиками. А это было, разумеется, наследственное клеймо.

Исследуя реестры отца Жака, я ознакомился с первоначальными обвинениями против Бернара де Пибро и Раймона Мори.

Оба имени упоминались вскользь — свидетелями, проходившими по другим делам. Один из допрашиваемых, как-то раз придя в лавку Раймона, слышал его слова о том, что «у мула есть душа не хуже человеческой». Другой свидетель видел, как Бернар де Пибро кланяется совершенному и подает ему еду. Ни один из случаев не стал поводом для расследования со стороны отца Жака, хотя отец Августин впоследствии допрашивал Бернара, и тот утверждал, что лишь по неведению оказал почтение


Еще от автора Кэтрин Джинкс
Дорога

На этой дороге происходит что-то странное. Водители один за другим проезжают мимо белого почтового ящика на обочине.Несколько часов спустя, бросив под колеса сотни километров шоссе, они вновь оказываются поблизости от того же белого почтового ящика. Без бензина. Без связи. Без карты, которой можно верить. К разгадке тайны ведет проселочная дорога, которая тянется от шоссе к старой ферме.Ее название значится на белом почтовом ящике: «Торндейл»……Есть дороги, которые не стоит выбирать.


Рекомендуем почитать
Детские годы в Тифлисе

Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.


Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Возвращение Фабрицио

Исторический роман знаменитого канадца Марка Фруткина переносит читателей в далекий XVIIвек. Жители итальянской Кремоны боготворят священника Фабрицио Камбьяти и искренне считают его чудотворцем. С чудом, однако, сталкивается сам Фабрицио: при помощи новейшего изобретения — телескопа — он неожиданно видит не только комету в ночном небе, но и события будущего на земле. А в будущем, спустя почти сто лет, в город прибудет иезуит Микеле Аркенти, чтобы, покопавшись в жизни усопшего Фабрицио, решить, достоин ли тот называться святым.


Заговор королевы

Лоренцо де Медичи (младший), сын герцога Лоренцо де Медичи и принцессы Ирины Каррега, наследник знаменитого древнего рода, в котором были и влиятельные средневековые банкиры, и правители Флоренции эпохи Возрождения, и римские Папы, и члены царствующих фамилий Франции и Британии, живет теперь в испанской Барселоне и работает над историей многовековой борьбы клана своих блистательных предков за власть и влияние в Европе. Роман «Заговор королевы» — первая книга из задуманной им многотомной эпопеи, основанной на исследованиях колоссального фамильного архива Медичи и трудах множества современных историков, увлеченных грандиозной эпопеей великого семейства.


Жизнь венецианского карлика

Детективы англичанки Сары Дюнан, среди которых вышедшие в «Иностранке» романы «Ножом по сердцу», «Родимые пятна», «На грани», хорошо известны в России. Так же как и ее захватывающий исторический триллер «Рождение Венеры». Новая книга Дюнан вновь переносит нас в далекую эпоху: время и место действия-Италия XVIвека, захват Рима чужеземными войсками, бегство Папы, зверства завоевателей. Прекрасной куртизанке Фьямметте и преданному ей карлику Бучино остается только бежать в родную Венецию, захватив с собою все, что можно унести… В попытках начать жизнь заново Фьямметта вынуждена разгадать множество загадок.


Трон и плаха леди Джейн

Изучая кровавую эпоху Тюдоров, англичанка Элисон Уир до недавнего времени публиковала имевшие огромный читательский успех жизнеописания королей и претендентов на британский престол. Неожиданно сменив жанр, Уир написала блестящий исторический роман о загадочной леди Джейн Грей, надевшей британскую корону почти случайно. Шестнадцатилетней Джейн совершенно безразлично ее близкое родство с королевской семьей. Она не сомневается в правах на престол Марии Тюдор и мечтает лишь об уединенной жизни в окружении любимых книг.