Инквизиция и инквизиторы во Франции - [64]
В 1790 году во Франции карались смертной казнью 89 видов преступлений, которые не имели никакого отношения к религии. Среди них были: создание тайных обществ и союзов; незаконная вербовка на военную службу; заговор и недонесение на заговорщиков; дезертирство; литье артиллерийских орудий или их хранение; изготовление поддельных монет, обрезание краев монеты и покупка обрезанных краев монет; растрата государственных денег; оскорбление и поношение судей, судебных чиновников или судебных приставов во время исполнения ими своих служебных обязанностей; предоставление крова преступникам, приговоренным к смертной казни; предумышленное убийство; разбой; ограбление церквей; членовредительство галерных рабов; изготовление ядовитых составов и торговля ими; участие в дуэли; поджог; отцеубийство; кровосмешение по прямой линии; изнасилование; аборт; половые извращения; подделка государственных печатей; подделка королевских указов; лжесвидетельство, несущее угрозу жизни обвиняемого; контрабанда табака, крашеных тканей и соли группой в составе более пяти человек; издание, печать и продажа книг без надлежащего на то разрешения; передача капитаном своего судна врагу; подстрекательство к бунту на корабле; кража канатов, якорных цепей или корабельных инструментов, если в результате этого гибнет корабль или человек и т. д.
При этом существовало всего 10 преступлений против религии, за которые могли приговорить к смертной казни, но, как мы знаем, в конце XVIII века уже никого не приговаривали. Менялось время, менялись люди, устаревали и менялись законы.
Так была ли инквизиция воплощением ужаса в Средневековье и в более позднее время? Надо ответить честно: если стать на точку зрения ее современников, то нет, не была. А если и была, то, по крайней мере, страх перед ней был не более чем перед светскими законами.
Тем не менее инквизиция осуждается современным человеком едва ли не в исключительном порядке, и вместе с тем ее критика медленно, но верно перерастает в нападки на католическую веру как таковую, обесценивая все то, что она делала для людей и возводя в абсолютную степень один только ужас инквизиционных допросов. Методы инквизиции действительно были страшны, но, увы, они мало чем отличались от тех, которые применялись в светских тюрьмах.
Еще раз повторим: на все необходимо смотреть через призму времени.
Католическая вера в Средние века была единственной силой, которая так или иначе объединяла жителей Европы. Люди совершенно искренне стремились жить по христианским заветам, искали духовной чистоты — порой куда больше, чем чистоты телесной. Приходя в церковь, они оказывались в мире великолепия и наделяли это место огромной значимостью (порой забывая, что создали его сами), и это помогало им жить и надеяться.
Многие хрупкие оплоты средневековой добродетели строились на страхе Божьем. Приходские священники в любую погоду и в любое время отправлялись исповедовать умирающего или больного человека в самые дальние уголки своего прихода, невзирая на собственное состояние, потому что таков был их священный долг. Церковь утешала, врачевала и защищала людей в их повседневной жизни, сплачивая их вокруг себя, и нельзя не признавать важность ее заслуг в этой области. «О бедняках — нуждающихся, больных, сиротах, калеках, прокаженных, слепых, слабоумных — заботилась церковь, а не правительство, раздавая им подаяния и уверяя, что скромная, скудная жизнь — гарантия благодати на небесах» (Б. Такман «Загадка XIV века»).
Было бы это в суровое Средневековье возможным, если бы разброд в религиозных убеждениях общества порождал не только мысли, отличные от католических канонов, но и приводил бы рано или поздно к атеистическим или агностическим убеждениям?
Отвечая на этот вопрос отрицательно, мы тем не менее не будем тешить себя иллюзиями, что правящая верхушка католической церкви уничтожала ересь лишь потому, что заботилась о сохранении христианских добродетелей. Нет, ересь — как минимум поначалу, на том этапе, на котором ее обычно пресекали, — была опасна лишь тем, что подрывала авторитет церкви.
Именно ради защиты и сохранения этого авторитета была создана инквизиция. По этому принципу всегда и везде, в любом государстве и в любую эпоху создается и действует репрессивный аппарат.
Приложения
Пример словесного допроса, рекомендованный Бернаром Ги
Когда приводят еретика на суд, то он принимает самонадеянный вид, как будто он уверен в том, что невинен. Я его спрашиваю, зачем привели его ко мне. С вежливой улыбкой он отвечает, что он ожидает от меня объяснения этого.
Я: «Вас обвиняют в том, что вы еретик, что вы веруете и учите несогласно с верованием и учением святой Церкви».
Обвиняемый (поднимая глаза к небу[44] с выражением энергичного протеста): «Сударь, вы знаете, что я невиновен и что я никогда не исповедовал другой веры, кроме истинной христианской».
Я: «Вы называете вашу веру христианской потому, что считаете нашу ложной и еретической, но я спрашиваю вас, не принимали ли вы когда-либо других верований, кроме тех, которые считает истинными римская Церковь?»
Обвиняемый: «Я верую в то, во что верует римская Церковь и чему вы публично поучаете нас».
Согласно указу понтифика, служителями инквизиции не могли становиться люди моложе 40 лет. Однако череда бедствий, обрушившихся на мир в XIV столетии, не раз влекла за собой нарушения самых строгих запретов. Вивьена Колера и его друга Ренара Цирона, послушников доминиканского монастыря близ города Руана, выбирает себе в помощники глава местного отделения инквизиции. Однажды в руанскую тюрьму по подозрению в колдовстве попадает лесная отшельница по имени Элиза. Для Вивьена Колера встреча с ней ознаменует новый жизненный поворот, а вместе с тем и воскрешение старых секретов, переплетающих между собой несколько таинственных судеб.
Вихрь. Коридор между мирами. Пространство возможностей. У этого явления много названий, но доступ к его чудесам есть лишь у особенных людей. Их называют путешественниками, способными перемещаться в пространстве и времени между различными реальностями. У них свои правила, своя иерархия, свои возможности и свои слабости.
Молодая студентка Ривер Уиллоу приезжает на Рождество повидаться с семьей в родной город Лоренс, штат Канзас. По дороге к дому она оказывается свидетельницей аварии: незнакомого ей мужчину сбивает автомобиль, едва не задев при этом ее саму. Оправившись от испуга, девушка подоспевает к пострадавшему в надежде помочь ему дождаться скорой помощи. В суматохе Ривер не успевает понять, что произошло, однако после этой встрече на ее руке остается странный след: два прокола, напоминающие змеиный укус. В попытке разобраться в происходящем Ривер обращается к своему давнему школьному другу и постепенно понимает, что волею случая оказывается втянута в давнее противостояние, длящееся уже более сотни лет…
Продолжение истории "Еретик" и погружение в прошлое главных героев. История, рассказанная при свечах в доме лесной ведьмы, раскрывает тайну графства Кантелё, в котором нашел убежище еретик Ансель де Кутт. Молодой граф Гийом де’Кантелё, волею случая проявивший интерес сразу к двум запретным еретическим учениям, старается найти истину среди пронизывающих его жизнь противоречий, сохранив свои изыскания в секрете от инквизиции, а свои сомнения ─ в тайне от всего мира. Но ни он, ни доносчики Святого Официума не подозревают, где и как на самом деле хранятся самые опасные секреты.
Узнав о трагическом прошлом своей возлюбленной, Вивьен Колер пытается найти след человека, упомянутого в ее истории ─ своего бывшего наставника Анселя, еретика, раз за разом ускользавшего от преследований инквизиции и оставившего за собой единственную зацепку ─ книгу со своим учением. Поиски становятся все рискованнее, и никто не подозревает, что на самом деле происходит со сбежавшим преступником. Тем временем в Нормандию направляется папский легат, задавшийся целью навести порядок в беспокойном руанском отделении инквизиции.
На всей Арреде вряд ли сыщется знаток, который сумеет доподлинно объяснить, кто такие данталли. Из всех иных существ, живущих бок о бок с людьми, эти — считаются едва ли не самыми загадочными и опасными. Мальстен Ормонт — беглый преступник, демон-кукольник, заслуги которого на едва утихшей Войне Королевств обернулись для него угрозой жестокой казни — вынужден скрываться в глухих деревнях, храня надежду на мирную жизнь. Но надежде этой не суждено сбыться: преследователи подобрались слишком близко, вынуждая Мальстена вновь пуститься в бега.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.
В этой книге рассказывается о том, как строились отношения в крестьянской семье, как женились и разводились, как воспитывали детей. Каковы были повседневный быт, отношение к религии, устройство жилья, представления о гигиене. В чем заключалась сугубо женская обрядность. Что считалось личной собственностью женщины в имуществе двора, какую роль она играла в крестьянской общине и почему случались «бабьи бунты». А также — об интимной жизни крестьянки, узаконенных обычаем «ласках» свекра, проституции и женской преступности, о публичных — всей общиной — наказаниях провинившихся.
Книга Леонида Васильева адресована тем, кто хочет лучше узнать и понять Китай и китайцев. Она подробно повествует о том, , как формировались древнейшие культы, традиции верования и обряды Китая, как возникли в Китае конфуцианство, даосизм и китайский буддизм, как постепенно сложилась синтетическая религия, соединившая в себе элементы всех трех учений, и как все это создало традиции, во многом определившие китайский национальный характер. Это рассказ о том, как традиция, вобравшая опыт десятков поколений, стала образом жизни, в основе которого поклонение предкам, почтение к старшим, любовь к детям, благоговение перед ученостью, целеустремленность, ответственность и трудолюбие.
Есть две причины, по которым эту книгу надо прочитать обязательно.Во-первых, она посвящена основателю ислама пророку Мухаммеду, который мирной проповедью объединил вокруг себя массы людей и затем, уже в качестве политического деятеля и полководца, создал мощнейшее государство, положившее начало Арабскому халифату. Во-вторых, она написана выдающимся писателем Вашингтоном Ирвингом, которого принято называть отцом американской литературы. В России Ирвинга знают как автора знаменитой «Легенды о Сонной Лощине», но его исторические труды до сих пор практически неизвестны отечественному читателю.
Быт дореволюционной русской деревни в наше время зачастую излишне омрачается или напротив, поэтизируется. Тем большее значение приобретает беспристрастный взгляд очевидца. Ольга Семенова-Тян-Шанская (1863 1906) — дочь знаменитого географа и путешественника и сама этнограф — на протяжении многих лет, взяв за объект исследования село в Рязанской губернии, добросовестно записывала все, что имело отношение к быту тамошних крестьян. В результате получилась удивительная книга, насыщенная фактами из жизни наших предков, книга о самобытной культуре, исчезнувшей во времени.