Инквизиция: царство страха - [29]

Эти обстоятельства вскрывают наличие инстинкта выживания в своей самой примитивной форме. Люди, с которыми обращались таким образом, реагировали по-разному. Безусловно, находились и те, кто помалкивал до самого конца. Но многие другие соглашались, добиваясь освобождения за счет других.

Кое-что из этих омерзительных процессов не могло не просочиться в общество, которое превратило конверсос в жертвы.

С процессом обнаружения «ересей» португальских конверсос пришлось подождать до смерти Мануэла I. После мятежей 1506 г. у Мануэла начались приступы, похожие на кризис сознания. Во всяком случае, монарх сдержал свое слово: в 1512 г. он продлил до 1533 г. период помилования, данный конверсос инквизицией.

Однако после смерти Мануэла в 1521 г. его преемник Жуан III проявил меньшую готовность позволить конверсос мирно интегрироваться в национальную жизнь. Вскоре начались первые допросы относительно праведности религиозных убеждений вынужденных выкрестов[266].

В 1524 г. Жуан III, направляемый своей испанской женой Екатериной, внедрил шпиона в среду португальских конверсос, чтобы узнать, какую веру они исповедуют на самом деле. Он приказал Энрике Нуньешу из Сантарема, старинного мавританского города-крепости, расположенного высоко над влажными равнинами вокруг реки Тежу, жить и питаться вместе с конверсос Лиссабона. Хотя Нуньеш и сам был конверсо, он относился к тем людям, которым Жуан III доверял целиком и полностью. Ведь этот человек выдал властям своего родного брата за исповедание иудаизма.

Нуньеш оправдывал свое предательство перед самим собой тем, что любил Господа от всей души. «Настоящий друг должен быть другом всех друзей и врагом всех врагов, не уважать ни отца, ни мать, ни брата, а только одну лишь истину»[267].

С таким удивительно ясным и ничем не затуманенным сознанием Нуньеш сообщил: конверсос Лиссабона по возможности соблюдают субботу, еврейский день отдохновения. У некоторых имеются и календари еврейских праздников, а иные действуют в качестве ритуальных резников. Им удается встречать еврейскую пасху (Песах) и не есть при этом дрожжей, выпекая мацу. Если они могут, то едят рис и каштаны в качестве альтернативной пищи. Некоторые даже заключают браки по еврейскому обычаю и имеют печи, в которых можно готовить пасхальную мацу. Раввином был у них портной, которого звали Наварро, его жену сожгли на костре в Испании. Дочь Наварро знала множество древнееврейских молитв наизусть. У раввина была необычно длинная борода, которую он поклялся не обрезать до прихода Мессии. Множество других конверсос бежали из Испании, их родителей или других близких родственников сожгли там на костре или вернули в лоно церкви…[268]

Доклады не понравились общине конверсос, и Нуньеша убили. Его быстро возвели в ранг мученика. Ходили слухи, что на месте, где его похоронили, происходят чудеса.

В том же 1524 г. Жоржи Темудо, приходской священник из Лиссабона, подал следующий доклад о традициях конверсос, в котором подтверждалась большая часть из сказанного Нуньешом. Этот рапорт увеличил враждебность народа[269]. Сомнений в том, что португальские конверсос зашли значительно дальше в исповедовании иудаизма по сравнению с конверсос в Испании, не могло и быть. Ведь многие прибыли сюда после изгнания из Испании в 1492 г., чтобы продолжать исповедовать иудейскую веру.

Теперь Жуан III мог совершенно безопасно вводить собственную инквизицию, зная, что ему обеспечена всенародная поддержка. В самом деле, прецеденты уже случались.

В 1480-е гг. Жуан II приказал епископам Португалии провести расследование наличия ереси у ряда конверсос, беженцев из Испании[270]. В то время даже пришлось сжечь на аутодафе некоторых их этих беженцев[271].

Но в Португалии не имелось административной структуры, которая существовала в Испании. Именно ее и стремился создать Жуан III.

Нарастающее враждебное отношение к конверсос было таким, что когда в январе 1531 г. произошло мощное землетрясение в районе Тежу, монахи Сантарема заявили: это наказание ниспослано народу Португалии за то, что евреем разрешили жить вместе с ним.

Однако так считали не все. Величайший поэт и драматург Португалии того времени Жил Висенте объяснял монахам на общем собрании францисканского монастыря, что землетрясение — это природное явление[272].

Столь познавательная проповедь Висенте почти не оказала никакого влияния. В декабре 1531 г. папа Клемент VII назначил Диогу да Силва папским инквизитором в Португалию. Однако португальские конверсос направили своего одноглазого посланца Диарте де Раса в Рим для передачи прошения о защите. Булла о назначении да Силвы была приостановлена до следующего октября. Но теперь перспектива введения инквизиции стала слишком реальной.

Атмосфера в Португалии сгущалась все больше, народ готовился к убийствам. Как только в Ламего услышали новость о первой булле в 1531 г., люди начали обсуждать, какое имущество им хочется получить от конверсос. Некоторые обвиняли короля в трусости и говорили, что ему всего-то и нужно предать конверсос мечу и не беспокоиться о проведении длительных судов. Другие заявляли, что они сами и все их родственники готовы выступить свидетелями прямо сейчас, а самые умеренные утверждали: Жуан III просто намерен сжечь всех конверсос в течение трех лет