Инкубатор, или Необыкновенные приключения Юрки Гагарина - [49]

6.

— Вы что-нибудь знали про Останкино раньше? — спросил Семёнов Бубукина, глядя в боковое окно автомобиля.

Тот пожал плечами:

— Только то, что там телебашня, ВДНХ и Ботанический сад. Ну и Шереметьевский дворец. Я на Юго-Западе живу, здесь практически не бываю. Меня отец маленьким на башню возил. В ресторан «Седьмое небо». Я в окно таращился, он же крутился ресторан, всю Москву было видно, а папа водку пил. Потом мама его ругала: свинья везде грязи найдёт! Вы ж, говорит, на башню ходили, где ты успел нализаться? Боялась, что сопьётся отец, следила за ним. В 2000-м тут был, когда башня горела…

Семёнов, думая о своем, не то спросил, не то про себя сказал:

— Но почему они приземлились в Останкино? Не в Теплом Стане, не в Куркино, не в Марфино, а именно в Останкино? Не из-за башни ли? Может быть, у них задание было её уничтожить?

— Так не уничтожили же!

— То-то и оно, что, может быть, им и не дали.

— Кто? — спросил Бубукин.

Семёнов промолчал. Он думал о том, что тел десяти (или одиннадцати, по версии Бубукина) землян найдено не было. Впрочем, как и трупов инопланетян, которых тут сначало было предостаточно, а потом те просто растворились, как растворяется на языке сусальное золото — без следа.

— Кстати, а что вам подсказывает интуиция? — спросил Семёнов Бубукина. — Кто бы мог возглавить гипотетическое сопротивление пришельцам? Из пропавшей десятки?

Тот ответил, не задумываясь:

— Если сопротивление, то однозначно, Бугровский, кто ж ещё! Никто, кроме него. Я о нём у всех жильцов справлялся. У Бугровского — харизма, он лидер, он силён физически. С ним не забалуешь. Только такой и может повести. А все остальные — так, на подхвате. Балласт.

Глава 20 По кличке Бугор

1.

Вечер 17 августа Петру Борисовичу Бугровскому предвещал райское наслаждение и неземное блаженство. А также следующие пять вечеров августа — 18, 19, 20, 21, 22 и 23-го. Он их проведет со своей Катенькой, Катюшкой-секс-игрушкой, сумасшедшей, просто помешенной на «этом деле» Катей Архаровой, его девочкой и его счастьем, которое младше его на целых тридцать лет, зато по части секса он против нее просто мальчик-девственник.

Когда Катька стонет и ахает, по-настоящему теряя сознание и становясь похожей на маленькое дикое животное, в Бугровском просыпается самоуважение — за свои 55 с лишним годков он никого еще не доводил до такого экстаза!

Это был компромисс: Бугровский не уходит от жены и детей, но за это Катя обретает его не на два-три часа в день, что ее раздражало и унижало, а на целую неделю. И так будет каждый месяц, настояла на своем эта маленькая кудесница любви, если он не хочет, чтобы она ушла к другому. Конечно же, Бугровский не хотел, чтобы его цыпочка, его гетерочка и одалисочка, его гейша ушла к другому. Да он бы убил любого, кто польстится на ее прелести и рука бы не дрогнула. Все потому, что он уже и не представлял своей жизни без катькиных сладких и жадных губ, без плавных изгибов катькиных бёдер и её смелых сексуальных фантазий.

С женой они прожили целых 30 лет, познакомившись ещё в институте. Та когда-то та ещё была штучка, но годы берут своё, и уже жена не вызывает у Бугровского того желания, какое вызывала лет двадцать назад. Товарищ, соседка. Разводиться Бугровский не хочет, понимая, что за этим последуют все эти гадкие мероприятия по разделу «совместно нажитого», то есть, квартир, дач, машин, лицевых счетов и тому подобного. Жена Бугровского была хозяйкой крупной строительной фирмы, имела отличных юристов, с повадками акул, которым только дай тему, любого обдерут, как липку.

У Бугровского были и свои юристы, он тоже занимался бизнесом, который и кормил, и поил его по сей день, но сражаться с женой, портить себе нервы, усложнять жизнь матери своих двух детей он благородно не желал. К тому же после запретного секса с Катькой, мир ему казался настолько гармоничным, законченным и совершенным, что он, уходя от нее, какое-то время был неспособен думать о проблемах, о разводе и о том, что кто-то где-то несчастлив на этой милой земле. Он даже подумывал, что как было бы хорошо найти такую вот Катьку, но мужского пола для его супруги, например, среди конюхов той конюшни, где она занималась выездкой, гарцуя верхом в дорогой английской экипировке, похожая на Орлеанскую Деву.

Нашла бы себе какого-нибудь Васю с этой штукой по колено, как когда-то государыни, и тогда, быть может, прекратились бы её истерики, вызванные и слухами об изменах мужа, и надвигающимся климаксом, и тем, что сама чувствовала свою для него ненужность как женщины. Хорошо, если раз в месяц удавалось ей подбить Бугровского на что-то, отдалённо похожее на секс, а так ведь — одно и тоже: устал, много работы, дай поспать.

Если честно, жены Бугровский побаивался. Что в одну ночь он просто не захочет с ней близости и что тогда? Как она себя поведет? Надает по роже? Впадет в прострацию? Будет его оскорблять и над ним смеяться? И тогда точно всплывет его пятилетний роман с Катюшей, с которой его супруга не раз пересекалась на дворовой парковке. Жена ставила свой «лексус» через пять мест от маленького голубого «пежо» Катеньки, подаренного им в честь ее двадцатипятилетия. Кто бы мог поверить, что Бугровский боится собственной жены, глядя на этого широкоплечего, массивного мужика с длинными руками, тяжелыми кулаками и взглядом исподлобья!