Инкуб. Книга 3 - [52]

— Я же не дура и говорю это только тебе, — мягко сказала она. — Кстати, что ты думаешь о нас с тобой?

Поддразнивая её, Раймонд пожал плечами.

— Что здесь думать? Раз ты отказалась выйти за меня замуж, значит, будешь моей наложницей.

— Наложницей? — оскорблённая Аделия деланно улыбнулась. — Ну, это вряд ли. Зачем королеве самого могущественного королевства и Верховной ведьме нищий вампирский герцог?

— Это дело поправимое, — проговорил задетый Раймонд и стиснул её запястья, не давая вырваться. — Не дергайся, ведьма, если не хочешь, чтобы я переломал тебе руки, — его глаза опасно сузились. — Если ты настолько тщеславна, то я обещаю: будет тебе королевство. Клянусь именем Господа, Единого и Неделимого.

Он резко оттолкнул от себя красавицу-ведьму и скрылся в темноте.

— Вы уж постарайтесь с королевством, Адлигвульф! На меньшее я не согласна! — выкрикнула она ему вслед.

Оставшись в одиночестве, Аделия зябко передёрнула плечами и запахнула полы плаща. «Прости, Раймонд, но ты не понимаешь, насколько это больно, когда сердце рвётся на части, — она прислушалась к себе. — Да, я люблю тебя, но не могу забыть Лазаря».

Появление Цветанки отвлекло её от невесёлых мыслей.

— Что случилось, баронесса де Фальк? — спросила она с любезной улыбкой на устах, прекрасно зная, зачем явилась девушка.

— Ханум, можем мы где-нибудь поговорить без посторонних ушей?.. Ну, пожалуйста! — взмолилась Цветанка.

Как всегда, когда возникали трудности, Аделия потянулась к кайду Верховной ведьмы, который странным образом менялся в последнее время. Со временем букетик незабудок, подаренный Аспидом, исчез, но она заметила, что внутри ведовского камня появился изящный цветок — по соседству с серебряной бабочкой.

— Хорошо, детка. Идём, я всё тебе объясню.

С большим трудом, но всё же ей удалось убедить девушку в существовании отца Юлиана и в то, что временами он вселяется в своего сына.

Глава 16

Оставшись в одиночестве, Аделия зябко передёрнула плечами и запахнула полы плаща. «Прости, Раймонд, но ты не понимаешь, насколько это больно, когда сердце рвётся на части, — она прислушалась к себе. — Да, я люблю тебя, но не могу забыть Лазаря».

Появление Цветанки отвлекло её от невесёлых мыслей.

— Что случилось, баронесса де Фальк? — спросила она с любезной улыбкой на устах, прекрасно зная, зачем явилась девушка.

— Ханум, можем мы где-нибудь поговорить без посторонних ушей?.. Ну, пожалуйста! — взмолилась она.

Как всегда, когда возникали трудности, Аделия потянулась к кайду Верховной ведьмы, который странным образом менялся в последнее время. Со временем букетик незабудок, подаренный Аспидом, исчез, но она заметила, что внутри ведовского камня появился изящный цветок. По соседству с серебряной бабочкой.

— Хорошо, детка. Идём, я всё тебе объясню.

С большим трудом, но всё же ей удалось убедить девушку в существовании отца Юлиана и в то, что временами он вселяется в своего сына.

Болезни вампирского роста.

Степняк с трудом поспевал за своим быстроногим провожатым. Когда они оказались на месте, мальчишка исчез и он, не скрывая своего отчаяния, упал на холмик свежевырытой земли, который навеки скрыл самых дорогих ему людей. Теснившая сердце тоска была такой сильной, что ему хотелось завыть в голос, и словно сочувствуя его горю, печально шумела листва букового леса и тихо сыпались иголки древней лиственницы, растущей поблизости от могилы.

Не вытирая слёз, струящихся по лицу, Головатый вырезал на самодельном кресте имена стариков, чтобы их могила не осталась безымянной, и снова обнял холмик свежевырытой земли, от которой остро пахло хвоей и ещё какими-то незнакомыми ему запахами. Так он пролежал весь остаток ночи.

Ближе к утру, он ещё раз попросил прощения у деда с бабкой и напоследок низко поклонился их праху. Выпрямившись, он поискал светлеющий край неба и двинулся навстречу встающему солнцу. Вскоре оно показалось из-за горизонта, и ночная мгла растворилась в его очистительном свете.

Прячась в тени, степняк с тоской посмотрел на морские просторы, залитые солнцем. «Эх! Жить бы ещё и жить, да нету мочи! Ведь я не тать, чтобы шастать в ночи, не видя белого света. Ежели чего, Господь меня простит, чай не по своей воле я стал упырём. Ну, пора!» Перекрестившись, он шагнул из своего укрытия — прямо на залитый солнцем пляж и в удивлении зажмурился от ярких лучей, бьющих прямо в глаза. Не доверяя своим ощущениям, он похлопал себя по бокам, а затем снял рубашку. Солнце приятно грело кожу, и это было всё — она не думала гореть.

«Жив?.. Жив! Как же так? Почему я не стал упырём? — Головатый потрогал шею, но ранки уже затянулись, от них не осталось и следа. — Никак старики упросили Господа нашего, и он милостивец совершил чудо». Степняк опустился на колени, и на его лице появилось просветлённое выражение.

— Рано радуешься, — опустил его на землю знакомый голос.

Головатый резко отшатнулся — он не сразу узнал темноволосого вампира, который приказал убить его стариков. Он тоже совершенно спокойно стоял на солнце.

— Как же так? — огорчился степняк. — Ведь упыри должны гореть на солнце. Или молва врёт?

— Не врёт, но нас с тобой это не касается. Идём.