Инкуб. Книга 2 - [74]

В круге Осени народ чинно молился о даровании семейного счастья и детей, об урожае и удаче в делах.

В круге Зимы люд был очень серьёзен, будто и не было весенне-летнего разгула страстей. Оно и понятно. Здесь поминали умерших и призывали милость богов к их душам.

Благодаря патрулю из ведьм, особых инцидентов по дороге не произошло. Правда, были досадные случаи, без которых никогда не обходилось. В этот раз перепившиеся мастеровые мальчишки затащили в лес двух девчонок и всей компанией их оприходовали. Всё бы ничего, но одна из них попыталась повеситься, обнаружив, что среди насильников оказался её жених, а другая — вволю позлорадствовала, подстроив это дело. Подлость вкупе с завистью — страшная штука. Причём, в насилии женщины не особо отставали от мужчин. Несколько развесёлых дамочек вволю поиздевались над симпатичным парнишкой-пажом. Только чудом ему удалось вырваться из нежных женских ручек, сохранив своё мужское достоинство. К великой радости его юного обладателя основательно опухшее, тем не менее оно осталось в целости и сохранности.

Наконец, утомлённый бурным шествием народ достиг Никейи и, соблюдая древний ритуал Квадратуры круга, четырежды обошёл храм. Затем верховный жрец передал пылающее сердце Рогатого бога ведьмам и дальше уже они повели церемонию, начав её со священного танца. Поддавшись их страстному порыву, первым вспыхнул зелёный огонь на жертвеннике, посвящённом Весне, от которой вёлся отсчёт года, а затем загорелись все остальные.

К великому огорчению ведьм белый огонь Зимы, предвещающий грядущие несчастья, снова оказался ярче всех.

Не ведая о том, допущенный в храм народ, молился своим божествам и, возложив дары, получал благословление у жрецов, а затем, предвкушая предстоящую благодать, устремлялся к одному из четырёх выходов — туда, где у широко распахнутых врат били фонтаны с вином для причащения.

Несмотря на то, что жрецы и жрицы зорко следили за порядком, всё же некоторые хитрецы умудрялись не единожды приложиться к чашам, расставленным по бортику, и вскоре закипело неудержимое хмельное веселье. Особо буйствовали вакханки и мужчины поспешили убраться с их пути, больше опасаясь не за свою жизнь, а за мужское достоинство. Невменяемые жрицы Диониса частенько оскопляли свои жертвы.

Глава 18

Рыцарский турнир.

В средних веках народ не залёживался в постелях. Не успело показаться заспанное светило, нежащееся в розовых облаках, как площадка рядом с рыцарским ристалищем превратилась в настоящее столпотворение. Крики и суета оруженосцев, занимающихся последними приготовлениями к выступлению своих господ, казалось, возросли на порядок. Бестолково суетясь, они орали друг на друга, требуя уступить дорогу. Но вскоре вмешалась турнирная стража, и воцарилось относительное спокойствие.

Часам к восьми на ристалище появились судьи, причём совершенно спокойные в отличие от раздражённых герольдов, которые в спешке проверяли подлинность грамот малоизвестных рыцарей, явившихся в последний момент. Проходя мимо, Юлиан покосился на высокого мужчину в чёрных доспехах и наглухо закрытом шлеме. Чем-то он привлёк его внимание и не только тем, что в его движениях сквозила грация, присущая хорошо тренированному воину. Он хмыкнул, увидев, что незнакомец прибыл инкогнито. «Блин! Прям Вальтер Скотт со своим Айвенго. Посмотрим, чего ты стоишь на поле боя новоявленный Ричард Львиное сердце! Для твоего же блага надеюсь, что ты тот, за кого себя выдаёшь».

Инкогнито не возбранялось правилами. Но после турнира рыцарь должен был подтвердить свой статус, иначе его ждала порка у позорного столба, лишение всех наград и выигранного имущества у побеждённых противников. К тому же королевский палач славился способностью в несколько ударов снимать всю кожу со спины своей жертвы и, памятуя о его тяжёлой руке, благоразумные авантюристы считали за благо не рисковать, хотя турнирный куш был очень привлекателен.

Юлиана поджимало время — поскольку он проспал, вымотавшись накануне, и не стал особо присматриваться к безвестному рыцарю, а двинулся к площадке, где часть его товарищей уже разминала мышцы, готовясь к предстоящему выступлению. Он присоединился к ним и, разогревшись, прислушался к себе — несмотря на недосыпание, его самочувствие было на должном уровне. Позже выяснилось, что многие из рыцарей не участвовали в паломничестве к алтарю Рогатого бога, сберегая свои силы.

Выслушав указания озабоченного де Грамона, Юлиан отправился присягать важному триумвирату судей в белых пышных париках, что клянётся соблюдать турнирные правила. По пути к своему шатру в череде вывешенных рыцарских щитов он отыскал свой и почувствовал прилив гордости. Любуясь родовым гербом — золотым соколом на чёрном звёздном поле, — он пришёл к выводу, что тот смотрится не хуже, если не лучше, чем у других. «Здорово! Несколько стилизованно, но это ерунда! Зато Финист с головой увенчанной короной из солнца выглядит как египетский Гор». Юлиан прищурился, читая золотую вязь своего девиза: «Удача любит рыжих», и ухмыльнулся. Ему с большим трудом удалось отстоять его в споре с Цветанкой, которая смотрела в будущее и заранее опасалась, что потомки могут не перенять его цвет волос и от них отвернётся удача. «Не переживай, малыш, моя рыжина никуда не денется, она будет заключена в их генах», — утешил он девушку. К его удивлению, она быстро поняла теорию наследственности и успокоилась.