Инкуб, или Демон вожделения - [32]

Шериф что-то пробурчал и повернулся к Джулиану.

– Я был в своем номере в гостинице и читал, – ответил Джулиан.

– Конечно, никаких свидетелей?

– Ко мне заходил поговорить Тим Галэн. Но если доктор правильно определил время смерти, то Тим появился позже этого момента. Так что у меня нет алиби.

– Но если нет у вас, то тем более нет и у Тима, – сделал вывод Хэнк. – И у меня тоже. Просто прекрасно, практически каждый мужчина в городе является подозреваемым. – Шериф в смятении покачал головой. – Но тем не менее пора начинать расследование. Тут с вами ничего не узнаешь. Думаю, прежде всего надо проверить отпечатки пальцев и следов на месте преступления. Но скорее всего там уже все затоптано. У Лоры в кабинете, как помните, не нашли никаких улик.

На рубашке Хэнка, на том месте, откуда он сорвал звезду шерифа, была теперь дырка.

– Испортил новую вещь, – квакнул он, прицепил звезду на прежнее место и, громко топая, вышел из больницы.

– Вот еще что, Хэнк, – крикнул ему вдогонку Док и, повернувшись к Джулиану, добавил: – я хочу обсудить с ним один важный вопрос с глазу на глаз. Скоро вернусь.

Джулиан кивнул. Док догнал шерифа почти у самого выхода и тихо зашептал ему на ухо:

– Хэнк, не хочу, чтобы ты придавал излишнее значение тому, о чем сейчас узнаешь. Но мое положение обязывает сказать вот что. Минуту назад, когда мы стояли с Траском, я заявил, что Прю пострадала так же, как и две другие девушки раньше. Но это не совсем так. Есть одна маленькая деталь. – Он сделал паузу, как бы решаясь. – В желудке Прю обнаружено небольшое количество непереваренного протеина и сахара…

– Мороженое и содовая в «Сахарнице» перед сеансом, – заявил Хэнк.

– Нет, Прю пила только чай со льдом. Это подтвердил Чарли. Она сидела на диете. Не спрашивай, зачем это было нужно такому маленькому и хрупкому созданию. Но ты не знаешь современных девиц – они помешаны на том, чтобы похудеть. Моя Дженни тоже такая. Сахара и протеина в желудке было всего ничего. И попали туда буквально за несколько секунд до смерти. Застывший протеин с необычно высоким процентом фруктозы, моносахаридного сахара, который является одним из самых сладких веществ в природе…

– На что ты, черт возьми, намекаешь, Сэм?

Голос Дока стал еще тише:

– Это вещество – человеческая сперма, Хэнк.

Шериф пришел в ярость:

– Ты хочешь сказать, что этот сукин сын перед тем как изнасиловать, заставил Прю еще и…?

– Нет, нет. Такое высокое содержимое фруктозы встречается только в сперме диабетиков. А единственный диабетик мужского пола в Галэне – сын Джо.

– Чарли? Так это он?

Док покачал головой:

– Нет, не он… Я знаю физические кондиции Чарли даже лучше, чем Тима, и, поверь мне, ни один из них не мог бы быть насильником. Это значит только одно, что когда они там сидели в кино в темноте, Прю… понимаешь?

– Док, ты уверен, что это верное объяснение?

– Да. Но мы, Хэнк, должны постараться, чтобы об этом никто не узнал. Правильнее всего обо всем забыть. Тут не только в Чарли дело. Но подумай и о бедных родителях девушки – Элен и Бене. И к тому же, она была племянницей священника. В принципе здесь нет ничего ужасного, они же были влюблены друг в друга. Но какому отцу было бы приятно узнать, что последнее, что его дочка сделала на земле, был именно… ну ты понимаешь?

– Я-то понимаю. Но, по-моему, любой парень, который заставит девушку делать подобное, может ее изнасиловать и убить.

– Потише, Хэнк. Прежде всего ты заскорузлый пуританин и к тому же наивный человек. Никто никого ничего не заставлял делать. Прю сделала сама по себе. К тому же еще одно соображение. Ни один мужчина, который только что получил свое именно таким манером, неспособен так быстро кого-либо изнасиловать. Само наличие спермы Чарли в желудке Прю практически является его алиби.

– Допустим, с точки зрения медицины это так. Но кто же тогда это сделал?

Док усмехнулся:

– Ты только что признал, Хэнк, что я врач. А ты шериф. Так что это твоя проблема.

Хэнк фыркнул и вышел на улицу, а Док вернулся в зал больницы, где его ждал Джулиан.

– Хэнк – хороший полицейский, – заявил Док.

– Знаю, – согласился Джулиан, – но одновременно знаю, что с подобным делом не справиться ни одному полицейскому в мире. Это вне пределов полицейской компетенции и вашей тоже, кстати. Теперь ты на моей территории, Док. И я думаю, что настало время рассказать вам абсолютно все о случаях с Гвен, Мэлани, Прю и о Тиме Галэне тоже. К черту медицинскую этику. Погибли три девушки. Одна чудом спаслась. Может быть, я сумел бы установить преступника, но для этого мне нужна ваша помощь.

Док Дженкинс вздохнул:

– Уговорили. Идите в машину. Надеюсь увидеть вас в моем кабинете минут через десять. У меня в заначке есть бутылка виски.

Десять минут спустя Док оправдывался, размахивая бутылкой:

– Заначка исключительно для экстренных случаев – и если сегодня не такой случай, то я ничего в жизни не понимаю.

Он щедро наполнил два стакана и один протянул Джулиану:

– Будем здоровы!

Они выпили.

Док присел на край стола.

– Помню, я читал как-то в книге, – сказал он, – как Иван Грозный казнил людей. Это они называли сажать на кол. У турок переняли. Приговоренного раздевали и сажали на высокую тонкую палку с острым концом. Мужчинам палку вставляли в задний проход где-то на дюйм. Для женщин предусмотрели другую возможность. Ну, вначале казалось все не так страшно, но потом вступала в действие сила земного притяжения, и несчастная жертва начинала скользить по палке. Медленно дюйм за дюймом ее тянуло вниз под тяжестью собственного тела, и острая пика все глубже и глубже впивалась, разрывая все ткани, до тех пор, пока ноги не касались земли. Говорят, на это уходило несколько часов. Люди приносили с собой еду, приходя на казнь, и проводили целый день, наблюдая за муками приговоренного. Должно быть, для них все это было так же занимательно, как для наших современников гонка типа Индианаполис 500, где гонщики имеют шанс перевернуться и изжариться заживо. Я на своем веку не имел «счастья» осматривать тело посаженного на кол, однако все три жертвы насилия больше всего напоминали о подобном зверстве.