Инкуб - [87]

Перед выходом на оживлённый тракт Юлиан по старой привычке нахлобучил шляпу на глаза, — чтобы избежать любопытных глаз, а Цветанка по его требованию снова повязала платок, который почти скрыл её личико. Предосторожность была не лишней. Пока они гостили у Клары, деревенская молодёжь осаждала её дом, не давая им покоя, причём, к удивлению Цветанки, пользовался вниманием не только её красавец-муж. Деревенские сердцееды то и дело пытались ей назначить свидание. Ничего не понимающая девушка жутко краснела, слыша такие предложения и, прячась, убегала в дом. Конечно, местные нравы отличались гораздо большей вольностью, чем в халифате Перси, но дело было не только в этом. Буквально в одночасье девушка расцвела яркой южной красотой. Причём она ещё не успела этого осознать, а Юлиан помалкивал и не спешил её просвещать, хотя в этом была его немалая заслуга. Ведь это он ещё в Адисе заставил её поверить, что она не уродина и может нравиться мужчинам.

Благодаря Цветанке они недолго шли пешком. Она не была болтушкой, но умела расположить к себе людей и вскоре они ехали на попутной телеге. Пожилой крестьянин в широкополой соломенной шляпе и грубой, но добротной одежде оказался горшечником. Старик похвастался, что удачно распродал свой товар и, приоткрыв попону, показал целую гору свертков, в которых кроме обновок для родичей были невиданные городские сласти и игрушки для многочисленных внуков. Он оказался хорошим рассказчиком, и молодые люди от души посмеялись над проделками юных сорванцов. Чувствовалось, что дед души не чает в своих внуках.

Когда их пути разошлись, они с сожалением распрощались со словоохотливым крестьянином и снова побрели пешком. Больше им не везло с подвозкой. Дорога, на которую они свернули, оказалась значительно уже основного тракта и выглядела заброшенной. Встречались лишь редкие путники, но и те были молчаливы и угрюмы на вид. Не вступая в разговоры, они мерили молодых людей насторожёнными взглядами и проходили мимо.

Несколько дней они брели по унылой местности с редкими лесами и обширными болотами, богатыми непуганой дичью, и Юлиан наконец не выдержал:

— Слушай, куда мы тащимся? Уверена, что это правильный путь?

— Я не знаю, но кулон указал именно в эту сторону.

Недавно Цветанка всё же не выдержала и проговорилась о его свойствах, и юноша, платя доверием за доверие, рассказал ей о необычном преображении кинжала, который он позаимствовал в лесном доме.

— Нашла на что ориентироваться!

— Но он ещё ни разу меня не подвёл, — проговорила девушка и, бросив на спутника быстрый взгляд, тихо добавила: — Ведь только благодаря его указаниям, мы снова встретились.

— Только поэтому терплю эту дрянь.

Юлиан неприязненно покосился на кулон, и Цветанка сразу же спрятала своё сокровище на груди — подальше от его глаз. Для неё не было секретом, что он терпеть не может свой же подарок, особенно с тех пор как узнал о его колдовских свойствах. Впрочем, здесь они были квиты. С точно такой же неприязнью девушка относилась к его находке, а всё потому, что в последнее время её спутник сильно изменился. В его движениях появилась пугающая хищная грация, а в голосе всё чаще звучали повелительные нотки, и она почему-то была уверена, что это влияние кинжала.

Завидев небольшой стожок сена, неизвестно кем поставленный в этой глуши, Юлиан повернул в его сторону.

— Мы уже достаточно прошли, давай сделаем привал. — Подойдя к намеченному месту, он сбросил сумки на пожухлую траву и перелил остатки воды из фляги в миску. Собираясь уходить, он распорядился: — Приготовь поесть, а мы с Финистом поохотимся и заодно поищем источник или колодец.

Повинуясь его свисту, сокол с призывным криком устремился ввысь, и он бросился следом за своим пернатым приятелем. Спустившись по пологому склону, он исчез среди пушистых сосенок, и лишь тогда Цветанка взялась разбирать их походное хозяйство. Она могла сколько угодно сердиться на сокола, который вытеснил её на задворки их небольшой компании, — несмотря на уверения юноши, что это не так, — но она не могла не отдавать ему должное. Финист был их главным добытчиком и по несколько раз на дню возвращался к ней с разнообразной дичью. Это шло вразрез с поведением ловчей птицы, признающей только хозяина, и она окончательно уверилась, что он — необычное создание.

В общем, они не бедствовали, несмотря на отсутствие денег. И это было хорошо. Плохо было другое. После совместных ночёвок в амбаре в их взаимоотношениях исчезла прежняя непринуждённость. С тех пор как они ушли от Клары, Юлиан неукоснительно держал дистанцию и, устраиваясь на ночёвку, стелился отдельно от неё, причём на значительном расстоянии. Вместе с этим он подрастерял былую беззаботность и всё чаще отмалчивался, витая в своих мыслях. Больше не было увлекательных рассказов о чудесах его родины, которую он называл планетой Земля, теперь он говорил только по делу, и это тоже безмерно огорчало девушку. Тем не менее она не теряла надежды, и когда с ужином было покончено, решилась на непростой разговор, хотя замкнутое выражение на лице юноши, сидящего по другую сторону костра, заставляло её робеть.