Инкарцерон - [65]

Заинтригованная, она, не отводя глаз, проследила, как он подходит к двери. Спросила:

– Это... из Тюрьмы?

Он обернулся, бросил на неё острый взгляд.

– Почему ты так решила?

– Сигнал тревоги... Никогда раньше не слышала.

Замерев под его пристальным изучающим взглядом, Клодия мысленно обругала себя за несдержанность.

– Да. Должно быть, чрезвычайное происшествие. Не беспокойся. Я лично проверю, – помолчав, произнёс отец.

Дверь за ним закрылась.

Некоторое время Клодия стояла недвижно, вперив отсутствующий взор в деревянные панели; потом, словно очнувшись, схватила тёмную шаль, накинула на плечи. Бросилась к двери и распахнула её.

Отец, широко шагая, быстро удалялся по раззолоченному коридору. Как только он скрылся за углом, Клодия побежала следом, не дыша, неслышно ступая по мягкому ковру. В зеркалах мелькало её отражение.

Возле большой китайской вазы колыхались портьеры; скользнув за них, Клодия оказалась на вершине тускло освещенного пролёта винтовой лестницы. Помедлила, слушая удары собственного сердца. Тёмная фигура отца спускалась всё ниже, и вдруг он побежал. Она поспешила за ним, круг за кругом, скользя рукой по сырым перилам, пока позолота стен не сменилась кирпичом и камнем, пока истёртые ступеньки не покрылись скользким зелёным лишайником.

Здесь внизу было холодно и очень темно. От дыхания шел пар. Клодия задрожала и поплотнее закуталась в шаль.

Он шел в Тюрьму.

Он шел в Инкарцерон!

Далеко впереди безостановочно верещал сигнал тревоги, панический, громкий, настойчивый.

Клодия оказалась в винных погребах. Огромные залы со сводчатыми потолками; ряды бочек; змеящиеся вдоль стен провода скрыты под солевыми наростами, просочившимися из кирпичной кладки. Смотрелось весьма правдоподобно, согласно Протоколу.

Стараясь вести себя как можно тише, Клодия выглянула из-за штабеля бочек.

Смотритель подошёл к воротам.

Ворота зелёной бронзы, утопленные глубоко в стену, испещрённые скользкими следами слизней, изъеденные временем. Внушительного размера заклёпки, оковы из ржавых цепей. С замершим сердцем она разглядела орла – символ династии Хаваарна, чьи распростёртые крылья почти исчезли под слоями патины.

Отец оглянулся, и Клодия нырнула обратно, боясь даже дышать. Он быстро набрал комбинацию чисел на сфере, которую орел держал в когтях. Послышался щелчок.

Цепи заскользили, качнулись и упали.

Под дождём из осыпавшейся паутины, улиток и пыли, ворота, дрогнув и завибрировав, отворились.

Клодия высунулась вперёд, силясь разглядеть, что же по ту сторону, Внутри. Но увидела лишь непроглядный мрак. Резко ударил в нос кислый металлический запах. Отец обернулся, и Клодии снова пришлось спрятаться.

Когда она высунула голову, отец исчез, а ворота были снова заперты.

Клодия навалилась спиной на сырые кирпичи и беззвучно выдохнула – облачко пара повисло в воздухе.

Ну вот. Наконец-то.

Нашла!

***

Сигнал тревоги гремел, отдаваясь вибрацией в их зубах, нервах, костях. Финну казалось, что он близок к припадку; в испуге он вломился в расщелину, борясь с порывами ледяного ветра, дующего снаружи.

Зверь исчез. Даже когда Кейро, обогнав Финна, сгрёб Гильдаса, чудовище не обнаружило себя; внезапно они полетели куда-то вниз в каскаде обломков, ударились о стену, повисли над бездной, от падения в которую их удерживала лишь рука Финна.

Он крикнул в отчаянии:

– Мне не хватит сил!

– Хватит, мать твою! – тяжело выдохнул Кейро.

Ужас вытягивал из Финна всю энергию. Пальцы Кейро заскользили, словно в агонии, стремясь уцепиться покрепче.

Ему не справиться. Руку обожгло.

Сверху упала тень. Финн решил, что это Зверь снова поднял голову. Или налетел огромный орёл. Но когда ему удалось посмотреть вверх, он увидел, что эта штука движется на них, прямиком в расщелину, гудя от сдерживаемой энергии. Серебристый корабль, древний парусник, вместо парусов у которого клочья паутины, а по бортам болтаются спутанные канаты.

Корабль повис над ними, в днище его медленно открылся люк. Оттуда, раскачиваясь на четырёх толстых тросах, спустилась корзина. А из-за борта парусника выглянуло лицо. Отвратительное лицо горгульи, искажённое огромными очками и причудливым устройством для дыхания.

– Влезайте, – просипел голос. – Пока я не передумал.

Как у них это вышло, Финн не имел понятия, но через миг Кейро свалился в бешено раскачивающуюся на ветру корзину, следом за ним Гильдас. Помедлив секунду, прыгнула Аттия. Финн ещё не успел прийти в себя от облегчения и, отлепившись от скалы, даже страха не почувствовал, не заметил, как приземлился, пока такую желанную тишину не нарушил вопль Кейро, раздавшийся прямо над ухом:

– Слезь с меня, Финн!

Он с трудом приподнялся. Аттия обеспокоенно склонилась над ним.

– Ты в порядке?

– Да…

Нет, не в порядке, он знал это, но прильнув рядом с ней к бортику корзины, посмотрел за край. Голова кружилась от качки, ледяной ветер пробирал до костей.

Они были уже далеко от пещеры, под ними простиралась равнина и на ней – казавшийся игрушечным Город. С этой высоты им были хорошо видны обожжённые отметины и испарения, словно поверхность земли сама по себе была шкурой Зверя, чей гневный рык раздавался снизу.