Инкарцерон - [24]

– Я дал ей слово. Обещал, что она будет в безопасности.

Кейро мгновение наблюдал за ним, а потом сказал:

– Финн, мы подонки. Наше слово ничего не значит. И она это знала. Она была заложницей, и если бы цивилы поймали тебя, наверняка сделали бы то же самое. Так что выбрось эти мысли из головы. Я тебе уже говорил – ты слишком зацикливаешься на всякой ерунде. Это тебя ослабляет. В Инкарцероне нет места слабости. Нет пощады за ошибки. Убей или убьют тебя.

Он смотрел прямо перед собой, и в голосе его Финн услышал нечто новое – горечь. Но тут Кейро повернулся к нему с язвительной улыбкой.

– Итак, что это за ключ?

Сердце Финна гулко забилось.

– Ключ! Где он?

Кейро в насмешливом изумлении покачал головой.

– И что бы ты без меня делал? – Он поднял руку, и Финн увидел кристалл, свисавший с согнутого крючком пальца.

Он потянулся за артефактом, но Кейро отдёрнул руку.

– Я спросил, что за ключ?

Финн облизнул пересохшие губы.

– Ключ – это устройство, которое открывает замки.

– Открывает?

– Отпирает.

– Замки в Крыльях? Любые? – насторожился Кейро.

– Понятия не имею! Просто я… узнал его.

Он быстро потянулся и схватил Ключ – на сей раз Кейро его отдал, пусть и неохотно. Орёл-голограмма горделиво взирал на Финна из сердцевины тяжёлого, сплетённого из странных стеклянных волокон артефакта.  На шее птицы красовался нарядный воротник, похожий на корону, и, задрав рукав, Финн сравнил его с бледно-синей отметиной на своём запястье.

– А похоже, – заметил Кейро, глядя ему через плечо.

– Один в один.

– Но это ничего не значит. Или, наоборот, значит, что ты родился Внутри.

– Он сделан не Внутри. – Финн бережно держал Ключ обеими руками. – Посмотри. Разве у нас есть такие материалы? А мастерство…

– Его могла сделать Тюрьма

Финн промолчал.

Но в этот момент Тюрьма погасила свет. Словно подслушивала.

***

Когда Смотритель плавно отворил дверь обсерватории, на стенном экране красовались изображения королей Хаваарна, Восемнадцатой династии, тех её изнеженных поколений, чья социальная политика привела мир к Годам Гнева. Джаред сидел на столе, баюкая на руках лисёнка и упираясь ступнёй в спинку стула Клодии. Та же, склонившись над планшетом, читала вслух:

– «Александр Шестой, Воссоздатель Королевства. Составил Соглашение о двойственности. Закрыл театры и запретил все формы общественных увеселений». Зачем он это сделал?

– Из страха, – с иронией ответил Джаред. – К тому времени  любое сборище  расценивалось как угроза порядку.

Клодия улыбнулась, но в горле было сухо, как в пустыне. Итак, отец увидел то, что и предполагалось – дочь занимается со своим обожаемым учителем. И конечно, он понимал, что они в курсе его присутствия.

– Кхм.

Клодия подпрыгнула, Джаред огляделся – удивление они оба изобразили мастерски.

Смотритель холодно улыбнулся, словно выражая восхищение.

– Сэр? – Клодия встала, расправляя шёлковое платье. – Вы уже вернулись? По-моему, вы говорили о часе дня.

– Именно так. Могу я войти, Мастер?

– Конечно, – откликнулся Джаред, лисёнок выскочил из его рук и запрыгнул на полку. – Какая честь для меня.

Смотритель подошёл к заставленному приборами столу и прикоснулся к перегонному кубу.

– Ваше отношение к требованиям Эры немного… экстравагантно, Джаред. Но, конечно, Протокол не слишком строг к сапиентам.

Он поднёс к лицу хрупкую колбу, и на собеседников уставился увеличенный стеклом левый глаз.

– Сапиенты делают что хотят. Изобретают, экспериментируют, постоянно ищут новые источники энергии, новые лекарства. И человеческий разум торжествует, невзирая на тиранию прошлого. Достойно восхищения. Но скажите, каковы успехи моей дочери?

Джаред переплёл тонкие пальцы и осторожно ответил:

– Клодия – замечательная ученица.

– И эрудит.

– Безусловно.

– Умная и способная? – Смотритель опустил колбу, не сводя глаз с дочери. Та отвечала спокойным взглядом.

– Уверен, – пробормотал Джаред, – она достигнет успеха во всём, за что берётся.

– А она готова взяться за что угодно.

Смотритель разжал пальцы, склянка упала, ударилась об угол стола и разлетелась на тысячу сверкающих осколков. За окном прокаркал потревоженный ворон.

Джаред отшатнулся, потом застыл. Клодия тихо стояла у него за спиной.

– Ах, простите! – Смотритель обвёл взглядом осколки, достал носовой платок и вытер пальцы. – Кажется, старею, становлюсь неуклюжим. Надеюсь, в ней не содержалось ничего жизненно важного?

Джаред покачал головой. Клодия отметила мельчайшие бисеринки пота на его лбу. Сама она наверняка побледнела, как полотно.

– Клодия, – прибавил отец, – полагаю, ты будешь рада узнать, что мы с лордом Эвианом пришли к соглашению по поводу твоего приданого. Пора собирать вещи, дорогая.

Он помедлил у двери. Джаред, согнувшись, подбирал острые изогнутые осколки. Клодия, не шевелясь, наблюдала за Смотрителем, и на какой-то миг его взгляд напомнил ей саму себя, когда она по утрам смотрится в зеркало.

– Пожалуй, я не буду обедать. У меня много работы. В кабинете. Кажется, там завелись насекомые, – выдал отец на прощанье.

После того как за ним затворилась дверь, учитель и ученица не обменялись ни словом. Клодия села, а Джаред, высыпав осколки в уничтожитель, включил монитор с видеокамеры на лестнице. Вдвоём они проследили, как мрачная, угловатая фигура Смотрителя с брезгливой осторожностью пробирается между мышиным помётом и паутиной.