Инкарцерон - [17]

Отец убрал часы.

– Я тут размышлял… Когда ты выйдешь замуж, наставник тебе не понадобится. К тому же при дворе много сапиентов. Наверное, мы можем позволить Джареду вернуться в Академию.

Очевидно, отец ждал испуга или гнева с её стороны, но Клодия, с трудом взяв себя в руки, обернулась и легкомысленно прощебетала:

– Как вам угодно. Конечно, я буду по нему скучать. И сейчас мы изучаем историю королей Хаваарна. Очень увлекательно, а мы добрались только до середины. Он знает о них всё.

Серые глаза внимательно следили за ней.

Если она произнесёт ещё хоть слово, то выдаст своё смятение. И тогда отец примет окончательное решение. За окном захлопал крыльями голубь.

Лорд Эвиан с кряхтением поднялся.

– Что же, Смотритель, уверяю вас, любая семья ухватится за него. Джаред Сапиенс прославился на всё Королевство. Он сам может назначать плату за свои услуги. Поэт, философ, изобретатель, гений. Вам следует держаться за него, сэр.

Клодия улыбнулась, выражая согласие, но её нервы были напряжены до предела. Толстяк в синем шёлковом камзоле словно бы знал то, что она не могла произнести вслух. Он улыбнулся в ответ, сверкнув маленькими глазками.

Смотритель поджал губы.

– Уверен, что вы правы. Итак, милорд, едем?

Клодия присела в реверансе. Отец последовал за лордом Эвианом и, повернувшись, чтобы закрыть двустворчатые двери, встретился с ней глазами. Двери захлопнулись.

Клодия с облегчением выдохнула и подумала: «Смотрит как кот на мышку». Но вслух сказала лишь:

– Приступайте, пожалуйста.

Немедленно раздвинулись панели, в комнату вбежали люди и начали собирать чашки, тарелки, канделябры, вазы, бокалы, салфетки, блюда и чаши с фруктами. Слуги распахнули окна и заменили догоревшие свечи новыми. Гудящий в камине огонь испарился как по мановению волшебной палочки – не осталось даже запаха горящего дерева. Исчезла пыль, изменился цвет штор. Воздух сам собой наполнился цветочными ароматами.

Предоставив слугам наводить порядок, Клодия поспешила прочь. Чинно приподняв юбки, пересекла зал, взлетела по дубовой винтовой лестнице и на площадке нырнула через потайную дверь в прохладный серый коридор служебных помещений, оставив за спиной искусственную роскошь. Теперь её окружали голые стены, увитые проводами и кабелями, панели управления, видеокамеры и звуковые сканеры.

Протопав вверх по чёрным каменным ступенькам, она отворила обитую ватином дверь и оказалась в богато убранной,  идеально соответствующей Эре галерее.

В два шага добралась до собственной спальни.

Горничные уже сделали здесь уборку. Она заперла дверь на два замка, включила все секретные защиты и подошла к окну.

Очаровательные лужайки мягко светились зелёным под лучами солнца. Джоб, помощник садовника, бродил с мешком и заострённой палочкой, собирая опавшие листья. Отсюда не было видно музыкального имплантата в его ухе,  но Клодия усмехнулась, отметив порывистые движения и резкие прыжки мальчишки. Впрочем, если бы это увидел Смотритель,  Джоба немедленно уволили бы.

Она подошла к туалетному столику, выдвинула ящик, достала и включила мини-ком. Прибор засветился и продемонстрировал изображение её собственного лица, искажённое неровным стеклом.  Вздрогнув, она позвала:

– Мастер?

Мелькнула тень. Затем длинные пальцы отодвинули в сторону перегонный куб, и Джаред уселся перед скрытым приёмником.

– Я здесь, Клодия.

– Всё готово? Они уезжают через несколько минут.

Худощавое лицо потемнело.

– Я беспокоюсь. Диск не протестирован, может не сработать…

– Нет времени! Я иду сегодня. Прямо сейчас.

Учитель вздохнул. Она знала, что ему хочется возразить, но разговоры опасны – их могли подслушивать, несмотря на все предосторожности. Поэтому он лишь прошептал:

– Пожалуйста, будь осторожна.

– Как ты меня учил, Мастер.

Она вспомнила угрозу Смотрителя насчёт Джареда. Но сейчас не время об этом думать.

– Начинаем, – сказала она и отключила связь. 

Её спальню, обитую панелями красного дерева, украшала огромная кровать под балдахином из красного бархата с вышитыми на нём чёрными поющими лебедями. За кроватью пряталось нечто, напоминающее маленький встроенный платяной шкаф. Но это была всего лишь иллюзия, за которой скрывалась роскошная ванная – даже строгость Смотрителя относительно соблюдения Протокола не безгранична. Клодия забралась на унитаз и выглянула в узкое окошко – в солнечных лучах заплясали пылинки.

Отсюда был виден внутренний двор. Три осёдланных лошади, рядом с одной, держа поводья, стоял отец. Она подавила возглас облегчения, разглядев отцовского секретаря, – смуглого наблюдательного мужчину по имени Медликоут – сидевшего на серой кобыле. Позади него лорд Эвиан тяжело взбирался в седло – вспотевшие руки соскальзывали, но он был упорен. Интересно, он ломает комедию, изображая неуклюжесть, или действительно больше знаком с кибер-лошадями, нежели с настоящими? Отец и Эвиан играли в тщательно продуманную и смертельно опасную игру хороших манер и изысканных оскорблений, скрытой злобы и внешней учтивости. На Клодию эта игра нагоняла тоску, но так живёт весь королевский двор.

Подумав, что скоро ей предстоит то же самое, она похолодела.