Инициация - [32]

5

Один кофейник спустя послышалось рычание Туле, и свет фар упал на дорожку, ведущую к дому. Дон, прищурившись, посмотрел на часы. Приехали.

Курт и Кайвин прибыли на арендованной машине. У Курта в собственности было четыре автомобиля, включая «лексус» и классический «мини-купер» в наиполнейшей комплектации, ранее принадлежавший какой-то звезде второразрядных боевиков; но, как он однажды заметил, скорее рак на горе свистнет, чем колеса его малютки выедут на дорогу в пригороде Олимпии. Небо чуть-чуть развиднелось, на его фоне контрастно выделялись очертания амбара и трепещущих магнолий. Курт и Кайвин выбрались из машины, прошлепали по грязи и ворвались в кухню.

Кайвин была темноглазой и стройной, изящной, но и поджарой, как танцовщица. В своем простом сарафане персикового цвета, туфлях на низком каблуке и при полном отсутствии косметики она выглядела гораздо моложе своего предполагаемого возраста. В руках – сумочка из прозрачного пластика, дань последнему тренду, популярному среди городских модниц всех возрастов. Кайвин стояла в напряженной позе, отирая с лица дождевые капли. Ее веки были нежно-голубого оттенка, как крыло бабочки.

Туле осторожно обнюхал ее и принялся прыгать и неистово вылизывать ее ладони. Дон, который еще толком не общался с девушкой, если не считать короткого разговора во время свадебного приема, тут же без раздумий проникся к ней расположением. Суждение Курта можно было поставить под сомнение. Зато симпатиям Туле Дон доверял безоговорочно.

– Привет, пап. Добрались наконец. На редкость дерьмовая погодка.

Высокий и загорелый, Курт, несмотря на возраст, был все еще крепким, как тяжелоатлет; в старших классах и колледже он играл в американский футбол, был лайнбекером [43] в основном составе команды Вашингтонского университета. Глядя на его элегантный, подогнанный по фигуре костюм, на блестящие иссиня-черные волосы и на трехсотдолларовую стрижку, которая сделала бы честь и губернатору, легко можно было предположить, что Курт направляется на деловую встречу.

– Это Винни, – он обвил мощной рукой хрупкие плечи девушки.

Винни кивнула и одарила Дона белозубой формальной улыбкой.

Дону оставалось только гадать, насколько хорош был ее английский. Он дружелюбно улыбнулся в ответ и пригласил их скорей проходить и располагаться. Взял у них куртки и начал разливать кофе, хотя тут же выяснилось, что Винни не очень-то его жалует, предпочитая чай, и по этой причине Курт отказался тоже. «Ну и ладно, мне больше достанется», – заявил Дон и принялся рыться в кухонных шкафах, пока не обнаружил в их недрах ржавую жестянку с травяным чаем, которая, судя по всему, начала собирать там паутину еще до отъезда детей в колледж.

Разлив чай, Дон помыл картофель и приступил к чистке, в которой он порядком поднаторел за долгие годы, следуя, как минимум, инстинкту самосохранения. У Мишель была масса талантов, но кулинарный в их число не входил. Поддерживая светскую беседу, Дон заметил, что Курт заскучал: он принимался барабанить пальцами по столу, когда отвлекался. Дон всегда подозревал, что его сын страдает синдромом дефицита внимания. Мишель не соглашалась, заявляя, что Дон и сам никогда не был блестящим собеседником, к тому же его любовь к сельской жизни вовсе не обязана была передаться Курту по наследству. Так или иначе, Дона всегда подмывало в научных целях испробовать на парне «Риталин» [44]. Он поинтересовался, как у сына обстоят дела на работе – Курт занимал пост исполнительного вице-президента в аэрокосмической компании в Сиэтле.

Его должность подразумевала частые командировки – компания размещала производство электронных компонентов на Тайване и в Китае, и именно в одной из таких командировок он познакомился с Винни. Она была дочерью мелкого гонконгского менеджера и оказалась соседкой Курта по столу на одном из обеденных приемов. Не прошло и полугода, как был назначен день свадьбы.

Помимо частых разъездов, работа Курта требовала абсолютной секретности и соблюдения драконовских мер безопасности. Он продемонстрировал Дону левую ладонь:

– Компания установила под кожу чип, вот здесь, – микроскопический, с рисовое зерно. Тут записан мой уровень допуска, медицинская информация. Отслеживание происходит по спутниковой связи, так что я могу свободно перемещаться по офису и переходить из здания в здание. На территории десятки контрольно-пропускных пунктов, дверей и лифтов с системой контроля доступа и тому подобного. Без этой штучки маета была бы адская.

– За тобой и сейчас следят? – Дон посмотрел на потолок.

– Мм, нет, пап. Это было бы нарушением неприкосновенности частной жизни. Я же в отпуске все-таки, ёлки-палки.

Как всегда, было трудно сказать, что вызывало раздражение Курта, – уязвляют ли его подколы отца или его гипотетическая невежественность. Курта никоим образом нельзя было обвинить в скудости ума, но и богатством воображения он тоже не отличался.

– Да, но как же они тогда узнают, где ты сейчас, с кем разговариваешь? Откуда они знают, может, ты сейчас сидишь в шпионском гнезде коммуняк?

– Я подписал договор о неразглашении. Это стандартная процедура. Нарушение будет стоить мне двадцати пяти лет тюрьмы и ампутации левого яйца, как минимум. Ну и, кроме прочего, мы передаем в отдел безопасности подробный список мест, куда направляемся, и предполагаемые цели визита. Черт возьми, это не чай, а гнилые листья. Винни, тебе необязательно его пить.