Ингуши - [8]

Вот, впрочем, несут и для вас на столике угощение: в середине блюдо с вареной бараниной, тут же в миске жидкая сильно посоленая подливка из бараньего бульона с луком или чесноком. На втором блюде — вареные, совершенно пресные на вкус клецки из кукурузного теста, заменяющие всякий иной хлеб. С мясом иногда подается несколько вареных картофелин. Гостеприимный хозяин стоит поодаль и приглашает откушать. Опять самый почетный и старший по летам из гостей приступает к еде и время от времени руками подкладывает вам лучшие по его мнению, куски. Клецки и куски мяса непрестанно макаются в подливку, заменяющую соль. Для вытирания рук от соседа к соседу передается полотенце. Наконец, с мясом покончено, и вас спрашивают, не желаете ли вы бульона. Как это ни странно, бульон, в котором варилась баранина, не является непременной составной частью угощения. Его подают только в случае вашего желания и всегда после мяса. И пьет его не каждый из гостей. Может-быть, не так далеки времена, когда бульон, как пища, еще просто не существовал для ингуша и выплескивался на землю после приготовления мяса. Если вы не постесняетесь попросить бульона, вы не раскаетесь. Вам подадут большую чашку великолепного, крепкого, обыкновенно несоленого и заправленного только кукурузной мукой бульона. Но вот угощение кончено. Вставать из-за стола не приходится, так как он исчезает с такой же быстротой, с какой появился, и гостям подают воду, чтобы вымыть руки.

После еды гости оживились, языки развязались, и начинается непринужденный разговор на обычные среди ингушей темы. Конечно, почетное место среди них занимают хозяйственные вопросы, — вопросы материальной выгоды или, как они говорят, «пэйды». Суровое прошлое, ожесточенная борьба за жизнь приучили ингуша с большим уважением относиться к этим вопросам. Правда, он еще не совсем привык, да и негде и некогда было ему научиться превращать в общеполезное дело это свое уважение, но все его прошлое, его энергичный и упорный характер позволяют надеяться, что у ингуша здоровые хозяйственные задатки, которые со временем выдвинут его и в области экономического строительства жизни. В этих разговорах не избегнете и вы общей участи: пользуясь тем, что вы не знаете их языка, ингуши, не стесняясь, по косточкам разберут вашу личность, цели вашего приезда, и каждый вынесет свой приговор. Узнав, что вы женаты и имеете детей, что должность ваша самая незаметная, что жалованье вы получаете немного, — что земли и своего хозяйства у вас нет, приехали вы не для раздача мануфактуры или покупки и продажи, но интересуетесь ингушским народом, его обычаями, историей, языком и т. д., — большинство решит: «пэйды бац, дзиэн дац» — «пользы нет и вреда нет», и, продолжая оказывать вам полное внимание, как гостю, оставит всякую надежду на вас, как на делового человека. Другие, немногие, скажут: «пэйды бу» — «есть польза для всего ингушского народа». Нас слишком мало знают среди настоящих русских там, далеко, в России, а соседи: казаки, осетины, кабардинцы, даже родственные нам по языку и обычаям чеченцы, нас не долюбливают и рассказывают о нас много неверного и пристрастного. Давно пора вам, русским, и вашим ученым ближе поинтересоваться нами и помочь нам. Они, эти, большею частью, молодые ингуши, так или иначе соприкоснувшиеся с русской школой и русской жизнью, будут жаловаться вам на отсутствие письменности на ингушском языке, на нужды ингушской школы, литературы и учителя. «Ингушский язык, это — самый трудный язык на свете», неожиданно скажут некоторые из ваших новых знакомых. «А между тем, только через родной язык легче всего научить отсталого ингуша, как лучше устроить свою жизнь. Мы не знаем, будет ли когда-нибудь на ингушском языке школа второй ступени, но начинать учить ребят необходимо на роддом языке: это ясна для всех. Ингушский язык — очень трудный язык; у нас много таких слов, которых ни один русский выговорить не может, и ни один другой язык на всем свете не походит на наш. Немного понимать мы можем только соседей-чеченцев. Различие между нами такое же, у вас между украинцами и русскими (великоруссами). Но от чеченцев мы совсем отдельный народ». И вот для такого-то языка, который сами ингуши признают труднейшим на свете, надо было придумать подходящую азбуку, такую, чтобы легко можно было писать и чтобы всякий мог прочесть и понять, что написано. Это совсем не так просто, как думает читатель. Ведь это совсем не то, что пользоваться готовой азбукой, созданной тысячу лет назад и на протяжении этого тысячелетия руками миллионов писцов-тружеников шлифовавшейся и притесывавшейся и, наконец, оказавшейся пригнанной к русскому языку, как притертая пробка к хорошему горлу. Но и за это дело сами, никого не спросясь, взялись ингуши с обычным для них увлечением. Одни придумали писать русскими буквами, а когда букв нехватало, то ставили над подходящими, как им казалось, русскими буквами точечки, черточки, запятые, ударения и сверху и снизу. Строки выходили такие, как будто над буквами мухи сидели, — и наши изобретатели были довольны.