Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены - [4]

Рискуя вызвать упреки, вынужден признаться, что меня Фонд к упомянутым категориям не относит. Ответы, полученные от исполнительного директора Яна Хольмберга, никак иначе истолковать невозможно. После тщетных попыток получить разрешение ознакомиться с некоторыми письмами, а также с соглашением начала 50-х годов между Бергманом и “Свенск фильминдустри” по поводу ссуды я обратился к нему с прямым вопросом: “Этот архив мне полностью недоступен, независимо от интересующих меня документов?” Ответ был таков: “Совершенно верно. Решение отклонить ваш запрос о доступе к Архиву Ингмара Бергмана принято нижеподписавшимся и утверждено правлением Фонда. И оно остается в силе”.

Однако Фонд не вполне логичен в своих мотивировках. Например, решение отказать мне в доступе к переписке Бергмана и его второй жены Эллен мотивировалось тем, что это не имеет прямого касательства к его творчеству, а вдобавок может нанести ущерб третьему лицу (давно умершей жене). Я возразил, что все относящееся к личной жизни Бергмана имеет значение в его профессиональной деятельности, поскольку в своих фильмах и театральных пьесах он опирался на личный опыт, в особенности затрагивающий и брак с Эллен Бергман. Хольмберг, конечно, не мог не согласиться со мной, однако сказал, что это никоим образом не повлияло на его решение. Поэтому в рассказе о браке Бергмана с Эллен мне пришлось отчасти опираться на те письма супругов, к которым имел доступ Микаель Тимм и которые он цитирует в своей книге “Страсть и демоны”.

Попытка пробраться “в верхи” не удалась, и тогда я погрузился в семейный архив, фактически предоставленный в мое распоряжение. Это подлинный клад. Помимо дневников матери Бергмана там хранятся письма Ингмара Бергмана к родителям, присланные летом 1936 года из нацистской Германии, письма, которые он заканчивал приветствием “Хайль Гитлер”. Есть там и написанная от руки речь Эрика Бергмана, обращенная к новобрачным Ингмару Бергману и Эльсе Фишер, где он выразил свою тщетную надежду, что она будет сыну помощницей. Есть и переписка родителей с младшим сыном, рисующая несколько иную картину детства и отрочества Ингмара Бергмана, которые он зачастую изображал весьма устрашающе. Благодаря доступу к семейному архиву я мог прочитать письма, которые Эллен Бергман много лет писала своей свекрови, как до, так и после развода. Они позволяют разобраться в постепенном распаде брака и в закулисных механизмах этого процесса, понять, как она справлялась, оставшись одна с четырьмя детьми Бергмана на руках.

В Королевской библиотеке я, в частности, нашел письма Бергмана к близкому другу, Херберту Гревениусу, и невероятно забавную переписку с Вильгельмом Мубергом.

Покопался я и в архиве Государственной службы безопасности. Там хранится обширная документация о шпионской деятельности Карин Ланнбю в Стокгольме в годы Второй мировой войны. В начале 40-х она была любовницей Бергмана и, пока продолжался роман, снабжала своего работодателя деликатной информацией о пасторском семействе. Весьма полезной для меня оказалась и книга Андерса Тунберга “Карин Ланнбю. Мата Хари Ингмара Бергмана”.

В этой книге я рассказываю об отношениях Бергмана с десятью женщинами, разными по темпераменту, воспитанию, внешнему облику и имевшими для него неодинаковое значение. По всей вероятности, их насчитывалось больше, но в первую очередь именно эти оставили след в его жизни и творчестве. С пятью из них он состоял в браке и имел девятерых детей (насколько известно), и от этих, мягко говоря, активных связей накопилась обширная документация в архивах различных судебных инстанций. Юридически Бергман был замешан в ряде бракоразводных процессов, и не только собственных. В трех случаях его вызывали как свидетеля, чтобы он под присягой подтвердил, что состоял в интимных отношениях с женами обманутых мужей.

В Стокгольмском городском архиве я ознакомился с подробной документацией, относящейся к годам его учебы в Пальмгреновской школе; вместе с собственными его рассказами в письмах к родителям и бабушке эти бумаги дают отчасти новую картину его школьных лет. А вот в Военном архиве ни мне, ни тамошним сотрудникам не удалось обнаружить его учетную карту. И, говоря о службе Бергмана в армии, я опирался на его письма к родителям.

Важнейшим источником сведений о поездке Бергмана в Германию летом 1936 года были его собственные письма. Неоценимую помощь оказала мне также мюнхенская журналистка Катарина Фурин, которой посчастливилось разыскать родных и знакомых Зигфрида и Клары Хайд, ведь именно у них Бергман гостил в деревне Хайна. Я бесконечно благодарен ей за информацию.

Наконец, ученик Бергмана, Вильгот Шёман, со скрупулезнейшей точностью документировал свои взаимоотношения с Бергманом, а равно интересовался и другими аспектами его жизни. Собранный Шёманом материал раскрывает интересные, подчас новые аспекты духовного мира великого режиссера, также показывая его как друга и наставника, то есть со стороны, о которой мало кто писал.

В своей книге я прослеживаю жизнь Бергмана от колыбели до последнего брака, на протяжении более полувека, а затем покидаю его. С Ингрид Бергман он прожил в браке двадцать четыре года – невероятно долго по его меркам – и пережил ее. Они все еще были женаты, когда в 1995-м она умерла. Раньше в жизни Бергмана такого не бывало, он всегда бросал женщин. Но графиня стала для него родной гаванью, можно бы добавить: наконец-то, ведь путь туда был долог, труден и сопряжен с бурными страстями, любовью, сексом и обманом.