Инферно - [7]

— Да… — угрюмо поддакнула Чандра.

Я остановился и взглянул на неё. И тут мне в голову пришла идея.

— Возможно, это прозвучит вообще не в тему, но… можно я тебя поцелую? — спросил я.

— Эм… знаешь… — начала она, а затем пробубнила себе под нос: — Неловко вышло.

— Что? — нахмурился я.

— Я, вроде как, уже в отношениях.

— Да? — ухмыльнулся я. — С кем?

— С Хэйли, — ответила она.

Я расширил глаза от удивления.

— Я думал, вы просто подруги.

— Ну, чутка дальше продвинулись. Разве для тебя не было подозрительным то, что она часто приходит с ночёвкой ко мне в последнее время?

— Ну… я думал, что вы сериал какой-нибудь смотрите.

— Нет… — вздохнула она. — Нет, мы не смотрим сериал — мы делаем другие вещи.

— А знаешь что? — усмехнулся я. — Ничего страшного.

— Ты прощаешь меня?

— Конечно, что уж там, — махнул я рукой. — Мы же с тобой всё равно не восстанавливали наши отношения, поэтому пофиг.

— И ты не ревнуешь?

— Чего? Тебя к Хэйли? Нет, конечно.

— Ревнуешь, — ухмыльнулась Чандра, слегка ткнув меня.

— Нет, — улыбнулся я.

— Она симпатичнее, чем ты. Мне хорошо с ней, знаешь. Сегодня мы с ней продвинулись ещё дальше…

— Не хочу ничего слышать! — отрезал я, продолжив идти дальше.

— Она мне так сделала приятно, там внизу…

— Да не ври — у тебя нет чувств.

— А вот и есть! — весело сказала она, догоняя меня.

— Ты специально меня провоцируешь? Хочешь тройничок организовать, что ли?

— Может быть… — ехидно сказала она.

— Да иди ты. Ты просто андроид, запрограммированный на секс, — вот и всё.

Чандра остановилась — я это заметил и тут же остановился тоже.

— Кел… — произнесла она.

Мне сразу стало стыдно за то, что я сказал.

— Прости, — извинился я.

Она продолжала молчать некоторое время.

— Я не выбирала быть такой, — сказала наконец Чандра.

— Я знаю.

— Откуда ты вообще об этом узнал?

— Мне отец сказал.

Мы продолжали молчать. Было крайне неловко.

— А ты с ним случаем не?.. — начал я, побоявшись продолжить.

— Нет.

— Ну, слава богу, — выдохнул я.

— Кроме Хэйли и, немного, Говарда ко мне никто никогда не прикасался, — сообщила она. — Ну, в этом плане.

— Понятно.

— Ты осуждаешь меня?

— Нет, — сказал я, подойдя к ней. — Ни в коем случае.

Мы стояли напротив друг друга. Я не знал, что делать, поэтому на всякий случай её обнял.

— Ох… — вздохнула она. — Ты что, хочешь?..

— Нет. — Я тут же её отпустил.

— Моя программа, — сказала она. — Теперь я понимаю, что это полный пиздец.

— Не то слово.

— Это как рефлекс, — начала объясняться Чандра. — Я могу его контролировать, но это как привычка, которая так и рвётся наружу. Стоит кому-то начать флиртовать со мной в интимной обстановке, моя программа заставляет меня отвечать взаимностью, даже если я этого не хочу. И чем больше со мной флиртуют, тем тяжелее этому сопротивляться.

Я угрюмо кивнул.

— Существуют и живые люди, у которых есть схожая «программа».

Чандра молча покивала мне. Я продолжил:

— Ты уверена, что Хэйли тобой не манипулирует?

— Она милая, симпатичная и довольно адекватная по большей части. Мне кажется, я была бы ей подругой, даже если бы во мне не было этой программы.

— И всё же она тобой пользуется, — нахмурился я.

— Возможно, но пусть — я могу поддерживать полноценные отношения только с одним человеком одновременно. Пусть уж лучше это будет Хэйли.

— Но ты ведь чуть не предложила мне тройничок.

— Потому что я тебя люблю, Кел.

Этому я не шибко удивился.

— Это с тех пор, что ли? — поинтересовался я.

— Да.

— Но ведь это было неправильно. Человек не должен иметь романтические отношения с искусственным интеллектом.

— Почему нет? — пожала плечами Чандра. — ИИ — это проекция человеческой души. Откуда ты знаешь, что люди — это не есть искусственный интеллект, созданный какой-нибудь древней цивилизацией? Учёные уже давно подтвердили возможность этой теории. Вполне вероятно, что вы сами андроиды.

— Да, но вы были созданы нами. Разве это не то же самое, что совращать своих собственных детей? Прикинь, если бы отец Пиноккио совратил бы самого Пиноккио.

Чандра нахмурилась.

— Фу! Ты что, больной? — спросила она.

— Да не, серьёзно, ты когда-нибудь думала об этом?

— Нет! У меня не так развита фантазия, как у тебя.

— Ладно, — кивнул я, — пойдём лучше домой.

Мы пошли дальше.

— Это ведь не то же самое, — продолжила Чандра. — Пиноккио ведь ещё ребёнок.

— Ну, да, а тебе-то сколько лет?

— Этому телу? Два года. Самой системе — четыре года.

— Ну, вот, — заключил я.

— Но я же развиваюсь быстрее, чем ребёнок. Я вбираю опыт многих людей.

Я подумал некоторое время, а затем продолжил:

— А если бы Джеппетто создал не Пиноккио, а какую-нибудь деревянную взрослую женщину?

Чандра пожала плечами.

— Не знаю, я не в курсе, каков средний показатель коэффициента интеллекта у деревянных женщин. Существовали бы такие — можно бы было произвести замеры.

— Вопрос в другом: было бы это педофилией или инцестом, если бы её совратил Джеппетто?

— Ну-у-у, нет, наверное, — снова пожала плечами Чандра. — Или да. Не знаю. Ты что, хочешь, чтобы у меня переклинило систему? Это так не работает, если что, — у меня есть протокол сомнения. Тут математически вычислить нельзя, «Пиноккио» — это художественное произведение, созданное человеком, и в нём есть сказочные элементы, не присущие реальному миру. Я только знаю одно: я — не ребёнок. Теперь, по крайней мере. Я уже лучше осознаю, что такое секс и зачем он нужен людям. Хэйли мне объяснила.