Инферно - [50]

— Нам нельзя приближаться к друг другу, — напомнила Бильге.

— Вот чёрт! Это же было что-то очень важное! От этого зависели наши жизни! — с отчаянием произнёс я.

— Точно-точно! — указал на меня пальцем Кусрам. — Что-то такое было — да.

— Что последнее вы помните перед этим разговором? — спросила Бильге.

— Мы с тобой познакомились, — ответила Шерон.

— Нет-нет, там определённо что-то было между нашим знакомством и разговором о могиле моей матери, — покачала головой Бильге. — Мы ведь с тобой познакомились на кухне.

— Внатуре, — ошарашено произнесла Шерон. — Что, блин, произошло? Как мы здесь очутились?

— Так-так-так, — сосредоточился я. — Там была какая-то… оргия! Да, оргия!

— Оргия между нами? — спросил Кусрам.

— Да.

— Бред какой-то.

— Да не, серьёзно! — говорю я. — Не говори, что это бред — этого-то он и добивается!

— Кто «он»? — нахмурился Кусрам.

— Автор, — произнесла Бильге.

— Бля! — воскликнул я. — Ёпта, спасибо, Бильге!

— Вау! — радостно воскликнула Шерон. — Офигеть, ребята! Мы и в самом деле чуть об этом не забыли!

— Охренеть… — произнёс Кусрам. — Нам нужно срочно записать на чём-нибудь напоминалку о том, что мы живём в художественном произведении.

Я встал со стула и направился к письменному столу.

— Сейчас, — сказал я. — Продолжайте говорить об авторе.

— Автор-автор-автор-автор-автор, — начала повторять вслух Бильге.

— Давай быстрее! — сказала Шерон.

Я начал шариться в письменном столе.

— У вас есть ручка и бумага? — спросил я, обращаясь к Кусраму.

— В нижнем ящике, — ответил он.

Я достал тетрадку и ручку и начал писать: «Наш мир — художественный вымысел; его контролирует автор». Я вырвал листок из тетрадки и показал всем.

— Всё, теперь мы этого не забудем, — торжественно объявил я. — Весь мир узнает о том, что мы — вымышленные герои.

— И потом нас посадят в психушку с диагнозом «шизофрения», — добавила Бильге.

— Ну, не всем об этом стоит рассказывать, — рассудил я.

— А давайте ещё вытатуируем эту надпись на запястьях наших рук, чтоб наверняка было, — предложила Бильге.

— Но мы с Кусрамом не сможем — у нас шерстяные ручонки, — напомнила Шерон.

Кусрам взглянул на свои руки.

— Бля, внатуре! — с досадой проговорил он. — Чё делать-то?

— На ладони взгляните, — посоветовал я.

Кусрам взглянул на свою ладонь.

— А… точно… у нас же ладони без шерсти.

— Вот туда и вытатуируйте, — заключил я.

— Хорошо, пойдём в тату-салон, — сказала Шерон, глядя на свою ладонь.

— Пошли, — кивнул я.

Мы встали и тут же направились на ночь глядя в круглосуточный тату-салон. Благо он был автоматический — нужно было всего лишь вбить туда текст и выставить руку. Мы с Бильге выбили себе надпись на левых запястьях, чтобы было виднее, а Кусрам и Ронеш выбили на левых ладонях, так как у них запястья шерстяные.

Выйдя из тату-салона, мы остановились у входа.

— Классный у меня шрифт? — спросила Шерон, показывая ладонь.

— Круто, — улыбнулся Кусрам. — А как тебе мой? — Он показал свою ладонь.

— Ну, такое себе, — покачала головой Шерон.

— Итак, ребята, насчёт Ящика Пандоры, — продолжила Бильге. — Пофиг, как туда попала тварь. В любом случае, мы открыли его. Знаете, что это значит?

— Что? — спросил я.

— Что мы все умрём.

— Не обязательно, — покачал головой Кусрам. — Если мы смогли вычислить, что находимся в художественном произведении, то мы наверняка и сможем придумать способ, как избежать судьбы. Ведь художественное произведение — это же, по сути, плод фантазии автора. А значит, что мы могли бы его каким-то образом уговорить не убивать нас.

— Хочешь сказать, мы должны устроить оргию, которую он так от нас жаждет? — спросила Бильге.

— Тоже вариант, — кивнул Кусрам.

— Но ведь ты же брезгуешь участвовать в оргии со своей сестрой, — напомнила Бильге.

— Если наш мир — выдумка, то мы, по сути, всего лишь актёры, — рассудил Кусрам. — А это значит, что Ронеш — не моя сестра.

— Ты так считаешь? — спросила Шерон.

— Нам нужно только в это поверить и это станет правдой. В конце концов, если у этого не будет никаких последствий для сюжета, то это не имеет значения.

— О каких последствиях речь? — поинтересовался я.

— Ну, там, если у нас с Ронеш родится больной ребёнок и на этом будет завязан дальнейший сюжет моей истории.

— Но вы же не собираетесь трахаться, — напомнил я.

— Вот именно, поэтому это уже не так принципиально — у нашей оргии не будет никаких последствий, если мы не будем из-за этого в дальнейшем обсессивно страдать.

— То есть, получается, нам надо устроить оргию, чтобы спасти мир от гибели? — рассудил я.

— Получается так, — заключил Кусрам.

— Ребята, а зачем мы вообще идём на поводу у автора? — спросила Бильге. — Давай мы лучше умрём, и наша история будет трагедией. За то мы умрём с гордостью.

Все трое молча глядели на Бильге.

— Не, я лучше поживу ещё, — покачал головой Кусрам.

— Да-да, я не хочу умирать, — поддержала его Шерон.

— Бильге, — обратился я, — нам нужно всем трахнуться. В конце концов, это же была твоя мечта.

— Это не моя мечта, а мечта автора, — возразила Бильге. — Наверное, он ассоциирует себя со мной в первую очередь, но я — не он.

— Позволь ему войти в себя, — попросил я.

— Нет! Я не могу! А вдруг он мужчина?