Инфернальный реквием - [6]
– Теневой Планетарий? – подсказал собиратель. – Нет, но со временем, приложив усилия, я разберусь в принципах его работы.
Незнакомец идеально точно произносил каждое слово, как будто высекал их, а не просто излагал мысли.
– Порядок есть во всем, друг мой, – добавил он, – а где порядок – там и способ познать его.
Почти физическим усилием Иона оторвал взгляд от механизма и воззрился прямо на коллекционера. Высоким лбом и длинной гривой седых волос тот походил на старого ученого, но кожа его лица натягивалась так сильно, что словно бы удушала мышцы под ней. Огромные глаза покупателя выпирали из орбит, как будто поглотили столько зрелищ, что им стало тесно внутри, – или же изначально не подходили к этим углублениям. Они быстро поворачивались то к одной, то к другой детали, не желая ни задерживаться на какой-то, ни смотреть вообще мимо машины.
Глаза зависимого человека…
«Он никогда не отворачивается от устройства, – предположил Тайт. – Боится упустить что-нибудь».
Свет изменился, содрав один из слоев обыденной реальности. Теперь Иона видел, что у незнакомца отрезаны веки, а кожа вокруг глазниц оттянута мелкими швами. Неужели он сам провел над собой такую операцию? Неужели его так пугала опасность моргнуть?
«А может, для тебя мы все – просто еще одна помеха? Не ты ли призвал Ночь, чтобы прогнать нас отсюда? Для этого и нужна твоя машина?»
Тайт был уверен, что ответы кроются там, в механической паутине, вместе со всем прочим, что он когда-либо хотел изведать.
«Что там еще?»
Иона едва справлялся с желанием узнать – посмотреть туда.
– Даже уменьшенная, бесконечность охватывает все, – благоговейно выговорил незнакомец. – Желаешь ли ты узреть реальность?
– Нет, – честно ответил Тайт.
– Да, – честно ответил Тайт.
Паутина бешено всколыхнулась. Ионе почудилось, что его рассекли до глубины души, словно некая важнейшая часть его сути раскололась в момент разряда машины. Миг спустя Тайт почувствовал себя чем-то одновременно большим и меньшим: детонация будто разделила его на двух новых людей, полноценных, но уступающих оригиналу в телесности.
«Какой из них я?» – подумал Иона, не вполне понимая собственный вопрос.
– Так часто случается, друг мой, – заметил покупатель, словно прочитав мысли гостя.
Улыбнувшись, он ощерил желтоватые зубы с выгравированными на них оккультными знаками, и почудилось, что во рту у незнакомца два ряда крошечных резных костяшек. Свет изменился вновь, раскрыв второй секрет: по лицу почитателя машины ползли изящные черные татуировки, которые воспроизводили очертания серебряной паутины, но, в отличие от нее, не обладали жизнью.
Даже жилки в выпученных глазах клиента плясали в такт устройству.
«Узоры покрывают его целиком, – скорее каким-то образом почувствовал, чем догадался Тайт. – Снаружи и внутри, вырезанные глубже, чем в плоти и костях, но он не видит их».
Последовала еще одна вспышка света. Вслед за ней радужки творца блеснули холодным серебром.
«Серебряные глаза?»
Иона застонал, вспомнив прощальные слова сестры:
«Он уже близко. Думаю, он не космодесантник, брат».
«Так она старалась предупредить меня», – осознал Тайт. Вздрогнув, он зажмурился, чтобы ядовитый свет не проникал в глаза. Если бы Иона и дальше смотрел на это изысканно изувеченное лицо, то, возможно, заметил бы мысли незнакомца – или даже ощутил их…
– Я принес вашу книгу, – сказал Тайт, отчаянно ища путь к спасению, как тонущий человек, что хватается за соломинку неопределенности в топящей его судьбе.
– Книга твоя, Иона Тайт.
– Она не нужна мне.
– Однако же она твоя.
– Вы мне еще должны! – Не открывая глаз, Иона вскинул пистолет.
– И тебе заплатят положенное, – заверил коллекционер, – но я поручил тебе именно отыскать книгу.
– Я нашел ее!
– Ты только начал.
– Нет…
У Тайта не осталось ничего, кроме отрицаний. Синеватый свет заползал ему под веки, рисуя логические связи, которые Иона не желал проводить. Он хотел только выбраться отсюда. Развернуться, удрать и мчаться, пока…
«Дверь уже исчезла», – с абсолютной убежденностью подумал Тайт.
– Просвещенный человек не может ни сбежать, ни спрятаться, – произнес незнакомец. – Ведь даже если он ослепит себя сиянием тысячи солнц, Истина останется нерушимой.
«Ты неправ, – решил Иона, не представляя, откуда в нем такая уверенность. – В тот миг, когда ты по-настоящему смотришь на истину, она меняется. Снова и снова!»
– Только для тех, кому не хватает зоркости, чтобы увидеть картину целиком, – не отступал творец. – Только для тех, кому не хватает ума, чтобы познать ее истинное значение, и воли, чтобы преобразить ее.
«Их цель недостижима, – насмешливо заметила книга, добавив Тайту убежденности и распалив в нем прежнюю ярость. – Поскольку они вечно гоняются за собственными хвостами».
– Все, что имеет форму, – познаваемо, Иона Тайт. И что бы…
– Это ложь! – прорычал Тайт и выстрелил наугад, целясь по голосу своего мучителя.
Раздался звон разбитого стекла, мелькнула вспышка света. Затем опустились тишина и темнота. Иона стоял, ожидая возмездия.
– Прости меня, Мина, – шепнул он, словно молясь.
