Инфернальный реквием - [22]
В раздумья Тайта вторгся пронзительный перезвон. Гранитные горгульи, расставленные вдоль палубы, сверкали красными глазами-индикаторами, а из их пастей-ревунов доносился набат.
Кто-то молотил в дверь каюты так, словно хотел перекрыть вой настенного динамика. Совместными усилиями они все же вынудили спящую прервать странствие по краю забытья.
«Там не было Глике, – подумала Асената, проснувшись. – И вообще никого. По крайней мере никого из людей…»
Сестра помнила лишь, как взбиралась сквозь белую пустоту по черной дороге, закрученной спиралью, и ощущала уверенность, что за ней ступает нечто неизъяснимо жуткое. Этот бессмысленный кошмар преследовал Гиад уже больше года.
В дверь застучали еще настойчивее.
– Да слышу я! – рявкнула Асената, перекрыв какофонию.
Спрыгнув с койки, сестра потянулась за отсутствующим оружием. Гиад не носила его уже много лет, но священник не ошибся, увидев в ней воительницу. Некоторые старые привычки отказывались сдаваться, хотя их время давно ушло. Набат означал опасность, а опасность горячила Асенате кровь и призывала к оружию. Вот только оно вряд ли бы помогло госпитальеру: сигнал тревоги, скорее всего, извещал о какой-то морской катастрофе. Возможно, корабль шел ко дну…
Гиад взглянула на хронолог. Хотя с того момента, как она уступила необходимости поспать, минуло лишь два часа, ее мысли уже не метались, как больной в жару. Исчезла лихорадочность, терзавшая сестру с начала шторма. Хотя судно по-прежнему кренилось в хватке бури, ее око уже не смотрело на Асенату.
«Мой Исход завершен?»
Хлопнув по медному личику херувима-динамика, Гиад отключила тревогу, после чего открыла дверь. Снаружи стояла женщина в доспехах; одну руку она как раз заносила для очередного стука, в другой держала изукрашенную болт-винтовку. Края серых пластин ее брони были отделаны черной сталью, а белый герб Последней Свечи, четко выделявшийся на кирасе, символизировал чистоту воительницы. Пепельно-светлые волосы, коротко постриженные в традиционном стиле Сестер Битвы, обрамляли лицо, подобные которому встречались на пропагандистских плакатах по всему Империуму. Красивое и очень бледное, словно светящееся, с холодными голубыми глазами и пухлыми губами, оно казалось одновременно манящим и неприступным. Девушки мечтали обрести такие черты, а юноши жаждали умереть за них.
«Но у нее нет шрамов, – подметила Асената. – Их невозможно заработать в Свечном Мире».
– Ты пойдешь со мной, госпитальер, – без всякого вступления заявила гостья. – Требуются твои услуги.
– Куда мы идем? – спросила Гиад, подхватив медицинскую сумку. Она с болезненной ясностью понимала, какой растрепанной выглядит рядом с безупречной воительницей – несомненно, одной из целестинок, виденных ею в Розетте. – Набат…
– Нельзя терять время! – огрызнулась Сестра Битвы, отворачиваясь. – За мной!
– Наш корабль в опасности? – Асената последовала за незнакомкой по коридору.
Ревуны умолкли, но тревожные красные огоньки еще пульсировали вдоль стен.
– Мы преодолеваем Исход, – с нажимом произнесла целестинка. – Уже забыла «Проповеди просветительные», госпитальер Гиад?
– Ты знаешь, кто я?
– Знаю. Ты неудачно выбрала время для возвращения в Свечной Мир, отрекшаяся.
«Отрекшаяся?»
Давнее обвинение обрушилось на Асенату, как струя ледяной воды. Его мощь не ослабла за годы; оно отдавало утратой, стыдом и разорванными узами товарищества.
– Я здесь по делам милосердным, – сказала Гиад. – Орден Бронзовой Свечи ответил согласием на мою просьбу о помощи. Я направляюсь в Сакрасту-Вермилион.
– Сакраста – не обычная больница.
– А мои подопечные – не обычные солдаты, – парировала Асената. – И они получили крайне необычные раны.
– Последняя Свеча должна заботиться о своих, отрекшаяся.
– Я не «отрекшаяся», потому что никогда не отвергала «Проповеди просветительные», сестра.
– Мы с тобой не сестры.
– Тогда я ничем тебе не обязана.
Гиад развернулась, но не успела сделать и шаг, как рука в латной перчатке схватила ее за плечо и остановила.
– Мне отдан четкий приказ: привести тебя или притащить, отрекшаяся, – предупредила целестинка.
– Я должна заняться своими пациентами.
– За твоими спутниками наблюдают.
– «Наблюдают»? – недоверчиво переспросила Асената.
– Не испытывай моего терпения. Пока ты тут пустословишь, там умирает верный слуга Бога-Императора. Ты нарушишь свой нынешний долг, как нарушила прежний?
– Отойди, – велела Адепта Сороритас, стоявшая у выхода из лазарета, и подняла свое громоздкое оружие.
– Сестра Индрик, я – комиссар Астра Милитарум, – спокойно произнес Лемарш, не обращая внимания на закопченное дуло ее мелта-ружья. – И вы будете выказывать мне подобающее уважение.
