Инес души моей - [9]

Годом позже Вальдивия и Агирре принимали участие в битве при Павии, красивом городе с сотней башен, где французы тоже были разбиты. Король Франции, который отчаянно сражался в этой битве, был захвачен в плен одним из людей Педро де Вальдивии. Солдат сбросил монарха с коня и, не зная, кто это, уже собирался перерезать ему горло. Своевременно вмешавшись, Вальдивия не позволил совершить непоправимое и таким образом изменил ход истории. На поле сражения осталось больше десяти тысяч убитых; много недель воздух кишел мухами, а земля — крысами. Говорят, что в тех краях до сих пор в кочанах капусты между листьями часто попадаются раздробленные кости.

Тогда Вальдивия впервые понял, что кавалерия — больше не главная движущая сила победы и что будущее за двумя новыми видами оружия — аркебузами, которые было непросто заряжать, но которые отличались дальнобойностью, и бронзовыми пушками, более легкими и подвижными, чем пушки из кованого железа. Другим важным фактором было участие наемных солдат — швейцарцев и немецких ландскнехтов, известных своей жестокостью. Раньше Вальдивия презирал их, потому что для него война, как и все остальное в жизни, была делом чести. Битва при Павии заставила его задуматься о важности стратегии и нового оружия: он осознал, что безумной храбрости таких людей, как Франсиско де Агирре, не достаточно и что война — это наука, требующая изучения и логики.

После сражения под Павией Педро де Вальдивия, измотанный и охромевший от ранения копьем в бедро — рану ему прижигали кипящим маслом, но она снова открывалась при малейшем напряжении мышц, — вернулся домой в Кастуэру. Он был как раз в том возрасте, чтобы жениться, увековечить свое имя в потомстве и посвятить себя заботам о полях, опустевших из-за небрежения и долгого отсутствия хозяина, как не уставала повторять его мать. Идеальной невестой для Педро была бы девушка с хорошим приданым — оно пришлось бы очень кстати в обедневшем имении Вальдивии. Родственники и священник нашли для Педро несколько кандидаток — все из хороших семей и с солидным приданым. Молодой офицер знакомился с ними, пока заживала его рана.

Но все обернулось не так, как предполагалось. Педро впервые увидел Марину Ортис де Гаэте в том единственном месте, где ее можно было встретить на людях: у дверей церкви после мессы. Марине тогда было тринадцать лет, и она все еще носила детские пышные накрахмаленные юбки. Ее сопровождали дуэнья и служанка, державшая зонтик от солнца над ее головой даже в пасмурные дни. Яркий луч солнца-никогда не касался полупрозрачной кожи этой бледной девочки. У нее было ангельское лицо, белокурые и будто источающие свет волосы, неуверенная поступь, какая бывает у тех, на ком слишком много нижних юбок, и весь ее вид выражал такую невинность, что Педро тут же позабыл все свои намерения укрепить свое имение с помощью приданого будущей жены. Ему по природе были чужды мелочные расчеты, а красота и добродетель этой девицы совершенно его покорили. Хотя она была небогата и приданое сильно уступало прочим ее прелестям, Педро, выяснив, что она еще не помолвлена ни с кем другим, сразу же начал за ней ухаживать.

Семейство Ортис де Гаэте тоже желало получить от супружества своей дочери прежде всего материальную выгоду, но не смогло отвергнуть притязаний такого родовитого и доблестного кабальеро, как Педро де Вальдивия, и дало согласие на брак с единственным условием — чтобы свадьба состоялась после того, как невесте исполнится четырнадцать лет. А до тех пор Марина принимала ухаживания своего жениха с заячьей боязливостью, хотя и старалась показать, что она тоже с нетерпением считает дни до свадьбы.

Педро был тогда в расцвете сил — высокого роста, широкоплечий, хорошо сложенный, с благородной осанкой, орлиным носом, упрямым подбородком и очень выразительными голубыми глазами. Он уже тогда зачесывал волосы назад и собирал их в небольшой хвостик на затылке, чисто брил щеки, напомаживал усы и остренькую бородку — все это были неизменные его атрибуты в течение всей жизни. Он элегантно одевался, имел решительное выражение лица, говорил, выдерживая паузы, и всем своим видом внушал уважение, но при этом умел быть галантным и нежным. Марина восхищалась им и не могла понять, почему этот отважный и благородный мужчина обратил внимание именно на нее. Они поженились на следующий год, когда у Марины появились месячные кровотечения, и поселились в скромном имении семейства Вальдивия.

Марина приняла свой новый статус замужней женщины с самыми лучшими намерениями. Но она была слишком молода, и строгий характер мужа и его склонность к наукам ее пугали. Им было не о чем разговаривать. Она сконфуженно брала книги, которые муж советовал ей, даже не отваживаясь признаться ему, что едва умела прочесть пару простейших фраз и подписать свое имя неуверенной рукой. Ее всю жизнь ограждали от внешнего мира, и она не желала этого менять; длинные речи мужа о политике и географии приводили ее в ужас. Ее жизнь составляли молитвы и вышивка драгоценных облачений для священников. Управлять домом она не умела, да и слуги не слушались ее детского голоска, так что руководить в доме продолжала свекровь, а с Мариной обращались, как с маленькой девочкой, какой она и была. С помощью старших женщин в семье она взялась разбираться в докучных домашних заботах, но расспросить о другом аспекте жизни замужней женщины — еще более важном, чем приготовление еды и ведение счетов, — ей было не у кого.