Инерция страха. Социализм и тоталитаризм - [23]

что оно исчерпывается отражением действительности. Представление о творчестве и о связи этого понятия с сознанием и волей личности, которое столь характерно для современной европейской философии (беря начало, по-видимому, от А.Бергсона), полностью отсутствует в марксизме. Маркс писал, что для него процесс мысли есть только отражение процессов реальности, перенесенное в человеческую голову. Тезис "сознание вторично" имеет нигилистическую эмоциональную окраску: уменьшение значения таких понятий, как сознание и мысль, вплоть до полного их устранения как чего-то несущественного, "вторичного". Посмотрите, как недвусмысленно (и с каким восторгом!) пишет об этом советский марксист Деборин:

"Историческая задача, стоявшая перед Марксом и Энгельсом, состояла в том, чтобы "поднять восстание против этого господства мысли", как говорится в проекте предисловия к "Немецкой идеологии". В этих нескольких словах действительно резюмируется тот огромный переворот в области философии, ис­торической науки и мировоззрения вообще, который совершен марксизмом. Марксизм поднял восстание против господства мысли, подчинив ее материальной действительности. " [16]

Хороша философия, нечего сказать.

Если даже для мысли марксизм уготовил такую жалкую участь, то что ожидает доброту, терпимость, любовь?

Перестановка двух высших уровней в иерархии планов поведения, производимая марксизмом, уничтожает общечеловеческие ценности. Для революционера-разрушителя эта операция — сущая благодать. Человека как такового больше нет. Есть только представители различных классов. Классовый интерес — наивысший интерес, а кто говорит, что он думает об общечеловеческих надклассовых интересах,— обманщик. Общество распадается. По отношению к "классовым врагам" все позволено — вот вывод, к которому приходит марксизм и ради которого существует вся его философская часть.

С этой точки зрения интересно сравнить Маркса и Энгельса с Фейербахом. Единственная по-настоящему ценная идея диалек­тического материализма - перетолкование гегелевской диа­лектики в материалистическом духе — принадлежит, как извест­но, Фейербаху. Такое же материалистическое, позитивистское толкование дает Фейербах и религии, в частности христианству. Читая "Сущность христианства", испытываешь порой удивле­ние, как современно это сочинение по подходу, методу, и как много высказанных в нем мыслей сохранило до сих пор свое значение.

Что же не понравилось Марксу и Энгельсу в Фейербахе? То, что в основе социальной философии Фейербаха лежит понятие о человеке и общечеловеческих ценностях. Поэтому марксизм признает Фейербаха материалистом вообще, но объявляет иде­алистом в области истории. В письме Марксу от 19 августа 1846 г. Энгельс дает такую характеристику только что вышед­шей новой книге Фейербаха "Сущность религии": "Если от­влечься от нескольких тонких замечаний, то он, в общем, торчит целиком в старом болоте... Опять все "сущность", "человек" и пр." Особенно возмущает Энгельса, когда в социологическом или философском контексте говорят о любви. В брошюре, по­священной Фейербаху, он пишет: "Мы не должны, однако, забы­вать, что именно за обе эти слабые стороны Фейербаха ухватился "истинный социализм", который, как зараза, распространялся с 1844 г. в среде "образованных" людей Германии и который научное исследование заменял беллетристической фразой, а на место освобождения пролетариата путем экономического пре­образования производства ставил освобождение человечества посредством "любви" — словом, ударился в самую отвратитель­ную беллетристику и любвеобильную болтовню." [17] Это писа­лось в 1888 году. Вероятно, лет на 3040 раньше Энгельс написал бы не "путем экономического преобразования производства", а "путем победоносной пролетарской революции" или что-нибудь в этом роде. С годами он стал менее воинственным, но отвращение к слову "любовь" сохранилось в полной мере. Чтобы убедить читателей в неуместности этого слова, Энгельс несколько раз в своей брошюре прибавляет к слову любовь прилагательное "половая", совершая таким образом явную подтасовку, подлог при обсуждении учения Фейербаха. Он пи­шет: "И таким образом у Фейербаха, в конце концов, половая любовь становится одной из самых высших, если не самой выс­шей формой исповедания его новой религии".¹⁸ Между тем, на этой же странице приводится цитата из Фейербаха, в кото­рой говорится, что "сердце — сущность религии". Сердце, а не половые органы.

Марксизм отличается от других социалистических учений тем, что он последовательно делает ставку на ненависть — клас­совую ненависть. Кто отрицает ненависть, рассматривается марксизмом как враг — такой же опасный, как и прямой классовый враг. Отсюда и желчь Энгельса по отношению к "люб­ви". Он снова и снова возвращается к этой теме:

"Но любовь! — Да, любовь везде и всегда является у Фейер­баха чудотворцем, который должен выручать из всех трудно­стей практической жизни, — и это в обществе, разделенном на классы с диаметрально противоположными интересами! Та­ким образом, из его философии улетучиваются последние остат­ки ее революционного характера и остается лишь старая песен­ка: любите друг друга, бросайтесь друг другу в объятия все, без различия пола и звания, — всеобщее примирительное опьянение!"