Indileto - [6]

Последнюю фразу перекрыл раскат июньского грома. Лапидус решился и нырнул внутрь автомобиля. Мотор сразу же взревел, и машина понеслась дальше так стремительно, что Лапидус захлопнул дверку уже на ходу. И только после этого мокрый и взъерошенный Лапидус посмотрел на водителя.

За рулем сидела женщина.

Брюнетка.

В темных очках.

С ярко накрашенными губами.

На улице лил дождь, а она была в больших темных очках — это поразило Лапидуса больше всего.

«В Бурге девять часов двадцать минут, — раздался из приемника сладкий мужской голос, — на улице льет как из ведра, мне жаль вас, жаль вас, одинокие, мокнущие прохожие, ведь мне так уютно сейчас в этой теплой и маленькой студии, я хочу…»

Лапидус так и не узнал, чего хочет сладкий мужской голос в теплой и маленькой студии, потому что женщина в темных очках выключила приемник.

Выключила приемник и добавила газу.

Машина понеслась еще быстрее, и Лапидус подумал, что он первый раз сел в машину просто так: потому что та остановилась.

Он выплыл из перехода, а в переходе он оказался потому, что ему надо было в центр.

В центр он поехал искать работу.

Но вообще–то все началось с троллейбуса, в котором ему встретилась странная парочка.

А в переходе он познакомился с еще более странным типом, который начал загадывать ему загадки.

И не надо забывать про надпись на заборе, на зеленом заборе синей краской, вот так: «INDILETO».

Хотя странный тип утверждал, что краска была не синяя. А потом начался дождь, и Лапидус промок до нитки, а когда Лапидус промок до нитки, то внезапно возле него притормозила машина, за рулем которой оказалась брюнетка в больших темных очках и с ярко накрашенными губами.

Лапидус внимательно посмотрел на женщину. И ему захотелось закричать: милая блондинка с пухлыми, чуть подкрашенными губами, сосредоточенно смотрела на дорогу сквозь лобовое стекло. И никаких очков на ней не было!

Лапидус зажмурился, а потом резко открыл глаза.

За рулем по–прежнему сидела брюнетка в больших темных очках.

Лапидус завыл.

— Пакет! — отрывисто сказала женщина, не отрывая взгляда от дороги.

Лапидус завыл еще громче.

— Где пакет? — голос женщины стал угрожающим, но потом вдруг в нем появилась какая–то томная мягкость: — Ты должен был стоять на этом перекрестке ровно в девять часов шестнадцать минут, у тебя должен быть с собою пакет. Ты должен отдать его мне. Через пять минут после того, как я заберу у тебя пакет, я должна остановить машину. Мы едем уже десять минут. Сейчас девять двадцать шесть, пакет давно должен быть у меня. Где пакет?

— Какой пакет? — каким–то необыкновенно звонким голосом спросил Лапидус.

Женщина резко затормозила и остановила машину. Затем она повернулась к Лапидусу, сняла очки и стала смотреть на Лапидуса пристально и внимательно. Затем она закурила, выдохнула дым Лапидусу в лицо и снова надела очки.

— Где пакет? — опять спросила она, вот только уже растерянным голосом.

— Я сел в троллейбус, — начал быстро–быстро говорить Лапидус, — я сел в троллейбус и поехал искать работу. В нем были двое и еще много человек. А за окном я увидел надпись. Потом троллейбус остановился…

— Пакет, — угрюмым тоном спросила женщина, — у тебя должен быть пакет, ты хочешь, чтобы я тебя обыскала?

— Не хочу, — так же быстро проговорил Лапидус.

— Тогда отдавай пакет!

— У меня нет никакого пакета, — сказал Лапидус, — у меня вообще ничего нет, даже денег.

— Если бы ты отдал мне пакет, то получил бы деньги, много денег, показать?

— Покажи, — отчего–то сказал Лапидус.

Женщина достала с заднего сиденья машины спортивную сумку серого цвета на молнии, расстегнула молнию, раскрыла сумку и сунула Лапидусу в лицо. Сумка была доверху наполнена запечатанными крест–накрест пачками.

— Как в банке, — уважительно сказал Лапидус, глядя на содержимое сумки.

— Отдавай пакет, тогда все — твои!

— Вы меня с кем–то спутали! — так же уважительно сказал Лапидус. — Обознались, наверное, под дождем. Или заехали не туда. У меня никакого пакета нет и не было. А что в нем?

Женщина закурила еще одну сигарету и облокотилась на руль.

Машина стояла, приткнувшись к обочине, дождь все еще лил как из ведра.

— Интересно, — начал рассуждать внезапно для себя самого Лапидус, — что может быть в этом пакете? Наркотики?

— Сумасшедший, — как–то грустно сказала женщина и опять сняла очки.

— Например, кокаин. Говорят, что его нюхают. Хотя я никогда не нюхал кокаина, я даже пиво редко пью…

— А что ты пьешь? — спросила женщина, повернувшись к Лапидусу.

— Чай. Иногда кофе. Люблю томатный сок, только летом.

— Почему только летом?

— Зимой я с него в туалет часто бегаю, — извиняющимся тоном сказал Лапидус.

— В этом пакете — не наркотики, — отрывисто сказала женщина.

— Значит, в этом пакете важные бумаги, — то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном сказал Лапидус.

— Может быть, — сказала женщина, — только сейчас уже все равно.

— Почему? — искренне удивился Лапидус.

— Потому что Господь послал мне в это утро тебя. Ты что, всегда такой?

— Какой?

— Такой… Который садится не в ту машину…

— Я вообще ни в какую машину не хотел садиться, я вышел из перехода и начался дождь, — опять очень быстро начал говорить Лапидус, — я промок до нитки, тут вдруг…