Индиго - [70]

Джек мельком показал свернутые в трубку деньги.

— Не получишь, пока не услышу всего.

Он сел на диван, устроился поудобней, демонстрируя, что намерен добиться своего.

— Бывший коп хочет услышать подробную историю. Натали, конечно. Ее историю. Все как есть, а ты выдержишь? Ори, когда напорешься на иглу, Джек.

Осторожней на диване, пошарь сперва. Эй, эй, не сядь на волчицу!

— Да, кстати, и о волчице тоже.

Чедберн хихикнул, выставил палец, коричневый от никотина.

— О ней ты узнаешь uno, ничего; due, все; tre[27] поехали! Auribus teneo lupum, это рискованное путешествие. Древняя история о древней седой волчице, ужасной волчице, волчице-блуднице.

— Ты ведь так и не увидел Индиго, да? Не попал туда. Не приняли? Испугался волчицы?

— Пошел ты, Джек! Я нашел ту священную дыру. Смотрел в тот чертов окулус. Вошел в божественный предел.

— Ну да, конечно. Покажи-ка лучше ту дыру у тебя в голове. Ту, что показываешь девочкам.

Чедберн смятенно смотрел на него, словно пытаясь что-то вспомнить.

— Вот Натали, она перешла. Настоящая волчица. Настоящий Индиго. Она танцует румбу Индиго в Сан-Каллисто.

— Сан-Каллисто? Что это такое?

— Ospedale,[28] пижон. Белая стена. Но ты не сможешь увидеть ее. Никто не сможет.

— Что за Сан-Каллисто? — попытался Джек еще раз.

— Нас было четверо: я, и Анна Мария, и, естественно, Натали, и еще один человек. Что-то говорит мне. Потом этот окулус. Да, Луиза. Признайся, парень, ты трахаешь свою сестру?

— Расскажи о Натали.

— Теперь я держу волчицу за уши, разве нет? Священную волчицу — за уши.

Чедберн был не в состоянии сосредоточиться, говорить связно; Джеку хотелось как следует тряхнуть его. Неожиданно, потеряв терпение, он встал, готовый уйти, но Чедберн кинулся к нему, схватил за руку.

— Деньги! Ты обещал!

Джек наклонился к уху Чедберна и тут увидел в черепе наркомана точку отверстия, какое делают при мозговой пункции.

— Знаешь что? — прошептал Джек. — Я хорошенько пригляделся к Билли и не увидел ни малейшего сходства с тобой. Ни дырки в голове. Ни наркоманских глаз. Ни порочного влияния на свою мать. Я даже не уверен, что он твой.

— Деньги! — кричал ему вслед Чедберн.

— Скажи мне кое-что, пижон! Ты дышал на своего малыша? Качал его на колене? Травил ему душу своими пакостными историями? Вытирал свои слюни с его щечки, поцеловав его?

— Деньги! — вопил Чедберн, ковыляя за Джеком по вонючим ступенькам. — Деньги!

Такси еще ждало Джека. Чедберн бежал позади и орал над ухом: «Деньги!» В конце концов Джек повернулся, сунул скомканные бумажки ему в руку.

— Держи! Купи себе хорошей дури. Давай, ширяйся. Вот еще пара долларов. Помни, я хочу, чтоб ты вдул себе по-настоящему. За своего маленького сынишку.

Чедберн зажал деньги в кулаке и стоял, грязно ругаясь. Джек отодвинул его и забрался в машину.

— Поехали. — сказал он водителю.

— Уже еду. — ответил тот.

Джек оглянулся. Чедберн остался позади уменьшающейся тенью, губы его шевелились, слова относило ветром.

— Предпочитаешь ничего не рассказывать, держать в себе?

Дори работала над одеялом, поднося его близко к глазам и с необыкновенной внимательностью делая новые стежки. Джек возвратился после безуспешной поездки к Чедберну и узнал, что Луиза ушла с каким-то приятелем, оставив Дори сидеть с Билли. Дори была так добра, что приготовила Джеку ужин — запеканку, но лучше бы, подумал он, она этого не делала.

— Как, вкусно?

— Очень.

— Не слишком-то у тебя продвигается, вот почему я спрашиваю. Так что скажешь?

— О запеканке?

— О твоей скрытности.

— Это наша национальная особенность. Мы надеваем маску холодности. Прячемся за хорошими манерами.

— Где был сегодня вечером?

— Выпил пива с приятелем, которого зовут Руни. Посидел с ним в клубе, посмотрели стриптиз.

— Идиотское занятие.

— Бывало, проводил вечера и получше.

— Луизе ты очень нравишься. А жаль. Вы с ней родственники и все такое.

Дори делала вид, что занята вышивкой. Это позволяло Джеку внимательно наблюдать за ней. Но он знал, что уголком глаза и она наблюдает за ним.

— Да. Жаль.

— Меня бы это не особо беспокоило. Но ведь я человек… черт, как это называется?

— Неортодоксальный?

— Если я захочу курить трубку, то и буду курить трубку.

— Но вы не курите трубку, Дори.

— Только потому, что не хочу. — Джек не решился взять еще вилку серой Дориной запеканки и по-прежнему наблюдал за ней. Что это, материнское благословение на инцест с ее дочерью? — Мне хватало секретов, когда жила с этой свиньей. Никогда не знала, что он замышляет. О чем думает. Почему думает то, что думает. Фактически, если он что-то говорил тебе, то, скорей всего, просто хотел так или иначе тебя обработать. Я считаю, секреты — полная противоположность близким отношениям. Если люди хотят доверять друг другу, они не должны ничего скрывать.

Джек задумался над тем, какие секреты могут мешать их с Луизой отношениям.

— Но у меня нет никаких секретов. Во всяком случае, серьезных.

Дори ровно перекусила нитку.

— Милый, да ты ходячая тайна.

Позже вернулась Луиза, раскрасневшаяся от нескольких кружек пива. Дори разогрела запеканку и поставила тарелку перед дочерью, та попробовала и с отвращением отодвинула тарелку.