Индиго - [69]

Терри непроизвольно тронула свое плечо.

— И что?

— Тебе известен некто Тим Чемберс? — спросил Джек.

Руни стукнул ладонью по столику:

— Джек, ты говоришь, как поганый коп, задница ты этакая! Что, Терри? Тебе кажется, что мой приятель смахивает на поганого копа?

— Вроде того. — Она беспокойно заерзала на стуле. — У него странный акцент.

— Не странный, а английский. Что с того? Вернемся к твоей татуировке. Думаю, это зигзаг молнии, я прав? Цвета спектра. Симпатично. Необычно.

Джек сделал новую попытку:

— Тим Чемберс был тип лет шестидесяти, с гривой седых волос и…

— Мой приятель имеет в виду, что это был клиент, любивший делать своим девчонкам татуировку. Кто знает, — Руни побарабанил пальцами по купюре, — может, это помогало ему возбудиться. Бери свои чаевые, милашка.

Неуверенная улыбочка погасла. Женщина забрала купюру, сложила и сунула в крохотный кармашек шортов.

— Не, тот парень был намного моложе. Волосы над ушами выбриты, а на макушке длинные. У него самого была такая же, и он еще приплатил, чтобы мне сделать. А больше он от меня ничего не хотел. Наркоманы — они на это дело не способные. Подумаешь! Я все равно хотела наколку.

— Чедберн? — спросил Джек. — Его звали Ник Чедберн?

— Черт, не знаю. Просто какой-то наркоман в Литтл-Виллидже, в общем, в той стороне. Мешает все, чтоб скорей забалдеть. Странный малый. С дыркой в башке.

— Да, — сказал Джек. — Мозги у него не на месте.

— Не, я не то хотела сказать. У него правда дырка в голове. Вот здесь. — Она постучала у себя над ухом. — Он раздвинул волосы и показал мне. Вы, ребята, собираетесь взять мне еще выпить?

На другое утро Джек позвонил в свой лондонский офис. Чувствовал, больше так продолжаться не может. Миссис Прайс как раз собиралась уходить. Он сделал глубокий вдох и сказал:

— Миссис Прайс, я хочу поговорить с вами о деле Бёртлса.

— Да?

— Произошла ошибка, миссис Прайс. То есть это я ошибся. Я хочу принести извинения суду и сказать, что ошибался, что мистер Бёртлс говорил правду. Документы не были вручены ему, как положено по правилам.

— Ну, я это подозревала. Так что, чтобы правосудие наверняка восторжествовало, сделала копию документов и отправилась в это ужасное заведение, где он все время сидит и пьянствует. В «Оленью ногу». Попросила большую порцию джина и ждала, когда он заявится. Он, разумеется, не ждал такого от пожилой дамы, так что я вручила ему бумаги как требуется. Ну вот. Можете забыть обо всем и не беспокоиться.

— Миссис Прайс! — только и проговорил Джек. — Миссис Прайс!

— Пустяки, не стоит благодарности. Когда вы возвращаетесь?

— Задело это тебя? — спросила Луиза вечером того дня, когда они побывали у Ника.

— Что?

— Подковырки этого чокнутого Николаса насчет твоего пьянства. Сильно они тебя задели?

Луиза и Джек ехали в кино. Это была идея Дори — «выбросить из головы все эти дела». Луиза спросила, какие такие дела она имеет в виду. Дори не объяснила, но была счастлива остаться с Билли. Луиза вела машину.

— Я видела, как они тебя задели.

— Я к таким людям не испытываю ничего, кроме презрения, — ответил Джек. — Он старался заставить меня чувствовать то же, что он, будто я один из них.

— Ты не такой, как они.

— А есть разница между наркоманом и алкоголиком?

— Разница есть между тобой и им.

— И еще одна вещь, которая заставляет меня ненавидеть его. У него было то, чего я так отчаянно хочу, но чего, знаю, мне никогда не видать. Вот отчего мне больно.

Оба молча смотрели на дорогу впереди. Секунду спустя она сняла одну руку с руля и погладила его по плечу.

— Знаю. Знаю.

Фильм оказался не бог весть. Уже на середине у Джека разыгралась мигрень. На экране мерцали дрожащие точки, словно кинопленка в проекторе того гляди расплавится или воспламенится. Он извинился и пошел в туалет. Потом не стал возвращаться в зал, а сидел в пустом фойе, пил кофе из пластиковой чашки и утирал пот со лба.

Луиза вышла, разыскивая его.

— Идем в зал. Не хочу портить тебе удовольствие.

— Нет. Фильм дрянь. Лучше в бар.

Они нашли бар, и после пары пива ему стало лучше. Они сидели на высоких табуретах, повернувшись друг к другу, колени их соприкасались. Подперев голову ладонью, шлифуя локтем стойку, они отражались друг в друге, как в зеркале. Они говорили о детстве. Бармен или кто другой, взглянув на них, принял бы их за влюбленных.

36

Джек попросил таксиста подождать его. Жгучий ветер хлестал безлюдную улицу, а ему пришлось долго держать палец на кнопке звонка. Чедберн как будто не собирался его впускать, однако Джек был настойчив. В конце концов дверь открылась, и Джек поднялся по сырой холодной лестнице. Но еще пришлось колотить в дверь на третьем этаже.

В комнате стоял острый запах дыма: марихуана и что-то еще. И вдобавок несло волком.

— Башли принес? — спросил Чедберн.

— Получишь, когда скажешь то, что мне нужно.

— Не будет денег, ничего не узнаешь. Покажи деньги.

Чедберн плыл. Зрачки выкатившихся и подергивающихся глаз сузились и были как обсидиановые бусинки. Оттенки и окончания слов вылетали из его речи и возвращались обратно, как стайки безумных птиц. Между гласными было тесно от смысла. Чедберн беспокойно двигался, царапая ногтями грудь.