Индиго - [49]

– Это документы на развод? – шелестя страницами, спрашивает Анна. Ответ не требуется, он прямо перед ней.

– Проверь даты, – сухо отзываюсь я. – Подписи адвоката и мои. Если сомневаешься, я дам тебе его координаты, и ты можешь убедиться, что бумаги не поддельные.

– Не нужно, я тебе верю, – тихо отвечает Эни.

Шорох прекращается, и снова воцаряется тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по стеклам. Я не знаю, о чем она думает. Да это и неважно.

В доме напротив, в квартире Райана Одли, включается свет. Я вижу, как на фоне кухонного окна появляется ссутулившийся силуэт худощавого мужчины. Он смотрит прямо на меня, и это не обман зрения. Мою фигуру так же четко видно, как его самого. Подняв руку, я делаю приветственный жест, на который Райан Одли не отвечает. Качнув головой, мужчина отворачивается и медленно уходит вглубь квартиры, где, упав в промятое кресло, он будет принимать свои лекарства, смотреть телевизор, рассеянно чесать за ухом старого кота и бесконечно оплакивать то, что нельзя вернуть.

Никому из нас.

Глава 14

Четыре дня назад

Аннабель

– Майлз Гриффин. Он все еще живет в Дейтоне?

– Почему ты вдруг о нем вспомнила? – нахмурившись, интересуется мистер Одли.

– Я хочу с ним поговорить.

– О чем? – с еще большим недоумением уточняет отец.

– О Мириам.

– Ты что-то путаешь, милая. Мириам не была знакома с Майлзом. Это ты с ним встречалась в старшей школе.

– Я ничего не путаю, папа, – покачав головой, Аннабель отводит взгляд в сторону. – Тем летом, когда я гостила у Бенсонов в последний раз, Майлз решил устроить мне сюрприз. Он знал, где я, и проник на ферму тайком. Мы с Мириам спрятали его в пустующем гостевом домике, и Майлз прожил там неделю, пока… пока я не сдала его Камерону Бенсону.

– Что ты сделала? – глухо переспрашивает Райан, заметно побледнев.

– Правильный вопрос – почему я это сделала.

– И почему же? – Помолчав, мужчина наконец решается его озвучить. Отступив назад, он присаживается на аккуратно заправленную кровать дочери и рассеянно проводит рукой по редким седым волосам. Морщины на его посеревшем лице становятся глубже.

– Я понимаю, что тебе тяжело об этом слушать, – тяжело вздохнув, говорит Анна. Положив ладони на колени, она устремляет на них задумчивый взгляд. – Мне было всего шестнадцать, и ты все еще считал меня ребенком, а Майлза – мальчишкой, который провожает понравившуюся девочку до дома и иногда приглашает в кино. На самом деле так оно и было. Он считал, что влюблен, ненавязчиво ухаживал, а когда я надолго уехала, начал сильно тосковать и по глупости решился на такой необдуманный поступок.

– Анна, я тоже когда-то был подростком и знаю, что происходит, когда бурлят гормоны и отчаянно хочется удивить красивую девушку, – с печальной улыбкой признается Райан. – С твоей мамой мы познакомились еще в школе, и я любил ее, сколько себя помню.

– Я знаю, ты рассказывал, – кивает Аннабель, не отрывая взгляд от своих длинных пальцев. – Наша с Майлзом история не из этой оперы, как ты, наверное, уже догадался. Клянусь, папа, я хотела отправить его обратно. Настаивала на его возвращении, но Мириам уговорила меня позволить Майлзу остаться. Я сдалась, потому что понимала, как ей не хватает нормального общества своих ровесников. Ты же помнишь, что, несмотря на большую территорию, на ферме работало не так много людей.

– Ты не застала времена, когда в Индиго кипела жизнь. На вечерней службе в местной часовне собиралось около ста человек, – глухо возразил Райан. – Люди начали покидать ферму, когда умерли родители Камерона Бенсона.

– Как это случилось? – нахмурившись, спрашивает Анна.

– Они покончили с собой, – мрачно отвечает Райан. – В один день. Их нашли повешенными на высохшем каштане у дальней границы фермы.

– Я об этом ничего не знала… – запнувшись, бормочет Аннабель.

– О таком не принято болтать. Никто не знал, что произошло. Камерон никогда не затрагивал эту тему, но я уверен, что случившееся наложило сильный отпечаток на его тяжелый характер.

– Неудивительно, что люди решили сменить место жительства, – напряженно заключает Аннабель. – Когда я была в Индиго последний раз, там проживало не больше десяти человек, и все дальние или близкие родственники Камерона. Ни одной женщины, ни одного ребенка. Я тогда не задумывалась, почему у всех этих мужчин не было своих семей – жен, детей, сестер. А теперь понимаю. Ни одна женщина не выдержала бы такой жизни. Ни малейшей связи с внешним миром, тотальный контроль Камерона над всеми обитателями фермы. Неудивительно, что у Трейси Бенсон сдали нервы, а Мириам считала дни до своего совершеннолетия, чтобы сбежать из-под гнета отца.

– У Трейси сдали нервы из-за смерти сына, – севшим голосом произносит Райан.

– Мириам рассказывала, что она начала терять связь с реальностью еще до того, как малыш Кевин утонул в пруду, – качнув головой, возражает Анна. – Все началось с затяжной послеродовой депрессии. Трейси застывала в одной позе на несколько минут, иногда часов и даже дней, но Камерон не делал ничего, чтобы помочь жене поправиться. Он запретил все лекарства, назначенные врачом.

– Бенсон был фанатиком, Анна, – потерев пальцами переносицу, надтреснуто говорит Одли. – Он считал, что медикаменты, даже самые безобидные, влияют на состав и чистоту крови. Любые лекарства были под запретом для всех, кто жил на ферме.