Индиго - [23]

Зажмурившись, Аннабель считает гулкие неровные удары своего сердца, сражаясь с черным туманом, поглотившим ее разум. Ветер, врываясь в открытое окно, остужает горящее лицо, оставляя пыль и песок на губах. Она тяжело сглатывает и, протянув руку, поднимает стекло.

– Убавь звук, – просит Аннабель, ощущая на себе мужской пристальный взгляд. – А лучше выключи, – добавляет измученно. Флеминг без лишних слов выполняет озвученное желание.

Он снова курит в открытое окно. Едкий дым попадает в салон, проникает в ее судорожно сокращающиеся легкие. Она пытается дышать ровно, но эта задача невыполнима, пока Алан травит их обоих никотиновыми парами.

– Прости за это шоу, – выжимает из себя Анна и, разлепив веки, смотрит перед собой. Кажется, город они уже миновали. От этой мысли становится гораздо легче и спокойнее на душе. – Я правда думала, что смогу, – виновато добавляет она. – Тебе придется нанять кого-то другого.

– Все в порядке, Аннабель, – непринужденно заверяет Алан, наконец выбросив сигарету. – Кто-то другой мне не нужен, но и тебя заставлять не буду. Поэтому забудь о контракте.

– А как же оценка? Ты не собираешься продавать ферму? – повернув голову, Анна вопросительно смотрит на сосредоточенный профиль Флеминга.

– Старик Бенсон пока жив. Твои слова? – Он небрежно пожимает плечами.

– Но ты же…

– Я надеялся разговорить тебя, Анна, – не дослушав ее лепет, прямо заявляет Алан. – Теперь передумал. Ты не готова.

– Не готова к чему? – напряженно уточняет девушка.

– Быть откровенной со мной, – проясняет Флеминг. – Но и от меня не требуй того же.

– Что ты имеешь в виду?

– Твои вопросы, которые ты не решаешься задать, – говорит он. – Я имею право не отвечать. Согласна?

– Я ни о чем не спрашиваю. – Насторожившись, Анна опускает взгляд на мужские руки, уверенно держащие руль. Сильные, красивые, с длинными пальцами – руки писателя, мужа, любовника… или убийцы? Как, черт возьми, она может испытывать влечение и симпатию к человеку, которого считает причастным к исчезновению Мириам?

– Само твое появление на кладбище с кипой старых писем – уже вопрос, – отзывается Флеминг. – За три года, что длилось расследование, я научился отличать тщательно скрываемое любопытство на лице собеседника от прямого обвинения.

– Я ни в чем тебя не обвиняю, – начинает оправдываться Анна, чувствуя, как щеки заливает удушливой волной стыда. Неужели ее так легко прочитать?

– Ты думаешь, что это я ее убил, – равнодушно утверждает Алан. – Я тебя не осуждаю. Многие так считают, но никто ничего не смог доказать. Ты знаешь не больше других, несмотря на откровения Мириам, оказавшиеся у тебя в руках.

– Алан, я вовсе… – протестует Аннабель, но ее снова бесцеремонно затыкают.

– Брось, Эни. Я не идиот и сразу понял, зачем ты отдала мне письма моей жены.

– Зачем же?

– Рассчитывала на чистосердечное признание либо говорящую реакцию, которая поведала бы тебе мои жуткие тайны. – Мужчина криво улыбается, и выражение его лица становится опасным, ожесточенным.

Аннабель вжимается в автомобильное сиденье, проклиная себя за глупость и наивность. Что бы Флеминг ни говорил, Анна знает больше остальных. Содержимое посланий Мири косвенно указывает на его мотивы. Алан мог желать смерти своей жене, у него были причины, заключающиеся не только в меркантильном интересе. Мириам не была идеальной женой, она совершила много ошибок, в чем откровенно признавалась кузине в своих письмах. Самое последнее Аннабель не отдала Флемингу, осознавая, что может подвергнуть свою собственную жизнь опасности.

Но что, если он догадывается? Или подозревает? Что, если Алан решит избавиться от нее, как от ненужного свидетеля? Она ни словом не обмолвилась отцу о том, куда уходит и с кем. Никто не знает, что они поехали вместе на ферму. Разве что кто-то из соседей мог заметить автомобиль Флеминга, а если нет? То, что Алан связывался с ее боссом по заказу оценки, абсолютно ничего не доказывает. Мириам исчезла из собственного дома, когда ее муж находился там, но полиция не смогла привлечь его за неимением прямых улик. Нет тела – нет дела. Смерть Мири так и осталась чудовищной тайной. Такой человек, как Алан Флеминг, не сломается. Он будет стоять до конца, отстаивая свою позицию.

Анна вздрагивает, чувствуя, как по коже пробегает табун мурашек. Отвернувшись, смотрит в окно, судорожно пытаясь придумать слова, способные заставить мужчину поверить в то, что она не представляет для него угрозу. Солгать не выйдет, Алан слишком хорошо разбирается в людях. Он отличный психолог и раскусит ее лукавство в два счета. Остаются правда и искренность. Флеминг дал понять, что ждет от нее откровенности. Выбор за ней. Дать ему желаемое или…

В действительности никакого «или» не существует. Они оба с самого начала вели каждый свою игру, а значит, кто-то из них должен проиграть. Или уступить.

– Что случилось на ферме, Эни? – бесстрастно спрашивает Флеминг, дав ей возможность сделать это первой.

– Если я расскажу, то смогу рассчитывать на ответную откровенность? – внезапно осмелев, торгуется Анна.

– Один вопрос, – согласно кивает Алан.

Девушка делает глубокий вдох, приготовившись к тяжелой исповеди, но он неожиданно останавливает ее.