Индиана Джонс и Великий потоп - [16]

– Поговорим об этом после, а теперь давай сюда!

Вдруг раздался зловещий грохот, дверь содрогнулась. Теперь Инди оказался в столь же затруднительном положении, что и Шеннон, не зная, прыгать ли на пожарную лестницу, или остаться с другом. Замок не выдержал, дверь с грохотом распахнулась. Стремительно мелькнул чей-то силуэт, блеснул направленный на Шеннона пистолет. Перекинув ногу обратно в комнату, Инди ринулся головой вперед на стрелка, опрокинув его на пол. Сцепившись, они покатились, а вокруг царили шум и неразбериха.

Кто-то пнул Инди в бок. Чья-то рука вцепилась ему в волосы, рывком подняла на ноги – и тут же его швырнули о стену и ударили коленкой в пах. Инди вслепую нанес отчаянный удар, дошедший до цели, но его тут же схватили за руки и завернули их за спину.

Предполагая увидеть трех головорезов, Инди немало изумился, обнаружив вместо них обступивших его со всех сторон фараонов, размахивающих резиновыми дубинками и нацелившими на него пистолеты.

– Ну, разве это не мило? – заявил один из легавых. – И кто же из вас девочка?

Шеннона поставили к стене рядом с Инди и надели обоим наручники.

– Да нет, на педиков они не похожи, – возразил другой. – Тех-то я сразу распознаю. Наверно, просто дожидались девиц, а мы испохабили им удовольствие.

– Вот уж не знаю, – заметил третий, – в наши дни их так просто не отличишь. Некоторые даже женаты и имеют детей.

Их вытолкнули в коридор и потащили прочь из дома терпимости. В конце концов Инди оказался на лавке полицейского фургона в компании Шеннона, Марли, полудюжины дам в халатах и еще двух мужчин.

– Джек, по-моему, ты говорил, что защищаешь заведение. Как это понимать?

– Разве не ясно? Капоне взял верх. Он перекупил нашу защиту.

ГЛАВА 5. ПОЗДНИЕ ГОСТИ

– Интересно, каково сейчас в «Блэкстоуне»? – подал голос Инди со своих нар в голой тюремной камере.

Им предъявили обвинение в распутстве, непристойном поведении и сопротивлении при аресте. Раньше утра им никак не выйти, и мысли Инди неудержимо возвращались к пустующим апартаментам в «Блэкстоуне».

– Лучше сосчитай, сколько раз тебе сегодня повезло.

– Повезло? – удивился Инди. – И в чем бы это?

– Я только хочу сказать, что надо благословлять Господа, что нас захватили легавые, а не бульдоги, и что они оказались настоящими легавыми.

– Ага. Я просто счастливчик.

– Ладно, прости меня, – поглядел Шеннон на друга с противоположных нар. – Как только мы отсюда выйдем, тебе лучше всего держаться от меня подальше.

– Джек, кончай!

– Я не шучу. События выходят из-под контроля. Сам погляди, куда нас занесло – а ведь нам еще повезло, как я уже говорил.

– А кто говорил, что это я втягиваю тебя в опасные воды? – ухмыльнулся Инди.

– Наверно, я просто плачу тебе той же монетой.

Теперь Инди понял, что привело Джека к религии. Но обращение к Богу столь не в духе прежнего Шеннона, что Инди все-таки спросил, как это получилось.

– Что получилось?

– Да с Евангелием.

– Один из парней, играющих в «Гнездышке» как-то раз вечером пригласил меня в церковь. Сказал, что им нужен трубач. Я думал, это будет что-то вроде благотворительного собрания – ну, знаешь: приходишь, играешь, получаешь свою плату и уходишь. Но когда мы пришли туда, каждый приветствовал меня с такой теплотой, что я почувствовал себя совсем своим. В общем, не пойму; просто мне стало как-то очень хорошо. Оказалось, что священник прежде был пианистом по части бочковой музыки, пока не обратился к Богу.

– Да неужто?

– Пожалуй, этим-то церковь и подкупила меня. Я просто почувствовал себя уютно, да вдобавок там были другие музыканты. А вскоре и Евангелие обрело для меня смысл. Будто я в глубине души нуждался в нем и оказался готов к обращению.

– Так значит, ваши собрания не похожи на католические мессы?

– Никакого сравнения. В нашей церкви вообще не блюдутся никакие ритуалы. В том смысле, что можно вскочить и орать, если на тебя найдет такое желание. Словом, гораздо свободнее.

– А священник – негр?

– Спрашиваешь! Это же негритянская церковь.

– Так ты что, единственный белый во всем приходе?

– Есть еще несколько человек, состоящих в смешанном браке, но из ирландцев я один. Амброз – это священник – говорит, что расовая принадлежность членов конгрегации не важнее цвета носков, что ты носил вчера.

– Ну, раз тебе там по душе – почему бы и нет?

– Инди, церковь заново открыла мне глаза на мир. На самом деле открыла.

Шеннон явно говорил от всего сердца; Инди не имел ничего против. Он лишь надеялся, что его старый друг не уйдет в религию настолько, чтобы стать нетерпимым к иноверцам и инакомыслящим.

– Джек, сделай мне одну любезность, а? Никогда не пытайся убедить меня, что мир сотворен во вторник утром шесть тысяч восемьсот двадцать три года назад.

– А разве не в четверг? – рассмеялся Шеннон. – Ладно уж, обещаю. Может, я и буду так думать, раз такое сказано в доброй книге, но не стану пытаться заставить тебя поверить тому же.

Минута прошла в молчании, затем Шеннон снова заговорил.

– Знаешь, может и не так уж скверно вместе оказаться в тюрьме.

– Как это?

– У нас впервые за много времени появилась возможность поговорить.

– Это верно.

– Надеюсь, ты получишь работу в университете. Было бы замечательно иметь тебя под боком. По крайней мере, когда все утрясется.