Индиана Джонс и Великий потоп - [15]

– Ладно. Я весь внимание.

– В общем, – начал Шеннон, – те парни из синдиката.

– Какого синдиката?

– Да, ты действительно давненько здесь не бывал, – рассмеялся Шеннон. – Синдикат – это альянс семейств Чикаго, собравшихся вместе и разбивших территорию на зоны деятельности. Папа отказался к ним присоединиться, потому что был не в ладах с сицилийцами и ничуть этого не скрывал. Ему устроили засаду и расстреляли вместе с двумя его подручными в ресторане в Сисеро.

– Я не знал подробностей. Мне очень жаль, – вымолвил Инди.

– Ага, ладно. Это жутко потрясло меня, ведь мы с папой не очень-то ладили с той поры, как я перебрался в Париж. Я был поганой овцой, сам знаешь.

– Но ты же говорил, что он тебя понял.

– Мне так казалось, – развел руками Шеннон.

С отцом Инди дело обстояло совершенно иначе. Он отказывался понять, почему Инди пошел в археологи, и теперь почти не обращал внимания на сына.

– Словом, мой старший брат Гарри взял все в свои руки и договорился о присоединении к синдикату. Мы получили кусок Южной стороны.

– Погоди минуточку! Как он мог войти в синдикат после того, что стряслось с отцом?

– По-твоему, Инди, он пошел на это с радостью? Просто ничего другого не оставалось. Или это, или выйти из бизнеса, и если б мы избрали второе, то легавые сей же миг накинулись бы на нас.

– За то, что вы встали на праведный путь?

– За то, что утратили власть.

– Так почему ж теперь синдикат гоняется за тобой?

– После того, как власть перешла к Гарри, мы купили «Гнездышко», но видишь ли, этот клуб в нескольких кварталах от нашей территории. Поэтому мы заключили специальную сделку с главой синдиката Джонни Торрио. Беда в том, что теперь Джонни ушел со сцены, а его место занял человек, считавшийся его правой рукой. Вот он-то и заявляет, что «Гнездышко» – его территория.

– Ты имеешь в виду торговлю спиртным?

– Ага, но нам нет смысла держать клуб с игорным залом и не контролировать выпивку.

– Ты все время говоришь «мы». Значит, ты тоже участвуешь?

– Еще как! Инди, раз я в Чикаго, от этого не отвертеться. Такова вульгарная правда жизни.

– И что же твои братья говорят о проблемах с «Гнездышком»?

– Они говорят, что пошел бы этот Альфонс Капоне к дьяволу. Если мы уступим ему хоть дюйм, он предъявит права на другие наши территории и мало-помалу вытеснит нас с карты города.

– Похоже, вы в беде.

– Об этом-то я и толковал в письме к тебе.

– И что же ты собираешься делать?

– Не знаю, – пожал плечами Шеннон. – Много молюсь.

– То есть как?

– На коленях, Инди. Каждый день молюсь.

Инди на мгновение лишился дара речи.

– Я думал, ты шутишь, да как-то непохоже на то.

– Вовсе не шучу. Я принял Господа. Вполне и всерьез.

– И когда же это с тобой стряслось?

– После папиной смерти. – Шеннон цедил ответы капля по капле, явно не горя желанием распространяться на эту тему, но любопытство не оставляло Инди.

– Расскажи подробнее.

– Я просто начал раздумывать обо всем. Я уже решил остаться, и понимал, что если дела в ближайшее время не утрясутся, то я весьма скоро воссоединюсь с папой. Я прямо-таки слышал, как меня призывают. Просто настало мое время открыть слух ко слову Господню.

– Джек, но как ты можешь быть религиозным, читать Библию, и в то же самое время состоять в гангстерах со всем отсюда вытекающим? Черт подери, да мы ведь сидим в вертепе разврата!

– Я грешник, Инди, и первый признаю это. Я грешу ежедневно. Но Господь умер за наши грехи, а значит, надежда еще есть.

Вроде бы все сходится; что тут еще скажешь?

– Ладно, не обижайся, но я как-то не заметил, чтобы религиозность как-то сказалась на твоей собственной жизни.

– В каком это смысле?

– А в таком, что чем расхаживать кругами и твердить о том, как много ты грешишь, постарался бы грешить поменьше.

– Мы все грешники, Инди. Ясно и недвусмысленно, и тут уж ничего не попишешь.

«А инакомыслие тоже, наверно, грех», – подумал Инди. Он никак не мог приспособиться к новым воззрениям Шеннона на жизнь, равно как не мог привыкнуть и к привходящим обстоятельствам. За последние пять минут на Инди обрушилась масса неожиданностей: старый друг активно участвует в противозаконных махинациях своей семьи, его преследуют какие-то кровожадные бандиты, а убежище он нашел в религии.

– И как ты намерен поступить с этими вооруженными молодчиками?

– Предоставим это Господу. Все в Его руках.

– Тогда чего ж ты драпал?

– Ибо я слаб. Позволил собственному страху взять над собой верх.

– Джек, кончай нести вздор! Тебя вел инстинкт, и притом совершенно правильный.

В коридоре послышались голоса, начали хлопать двери.

– Кстати, а на чем основана штука с защитой?

– Это двухдолларовый фокус. Девица получает восемьдесят центов, двадцать центов идет на защиту, а оставшийся доллар отходит заведению.

– Потрясающая сделка! – Инди вскинул голову. За дверью послышались выкрики и шарканье шагов. – Что это?

– Они нашли нас.

Инди бросился к окну, открыл его и перекинул ногу через подоконник, примеряясь к пожарной лестнице.

– Джек, пошли! Пошевеливайся!

На лице Шеннона отразились какие-то душевные борения, будто одна часть его сознания понуждала его к бегству, а вторая удерживала на месте.

– Следовать путями Господа нелегко, – изрек Шеннон.