Индейцы озера Титикака - [46]

* * *

За перекрестком, откуда идет дорога на Сукре, местность начинает немного меняться. Тут больше воды и зелени. Снова поднимаемся до высоты 4000 метров и перед гребнем видим табличку с надписью: «Включи фары, въезжаешь в туман!» И действительно, чуть дальше через хребет переливается туман; на этом месте он почти всегда.

Дальше мы ехали примерно на той же высоте, при сильном ветре, сотрясавшем машину. Позади оставались деревеньки и лагеря железнодорожной компании, которая готовит трассу для новой линии. Один из лагерей тут даже назвали Сибирью за ветры и холод. Затем снова круто вниз и также круто 500 метров вверх. Иногда под нами открывались чарующие виды долины. Постепенно мы спускаемся все ниже, пока уже в сумерках не достигаем довольно крупной деревни Самаипата, расположенной на высоте лишь на 27 метров большей, чем Снежка (Снежка (1602 метра) — горная вершина в Судетах, на границе Чехословакии и Польши. — Прим. перев). Деревня эта представляет собой скопление домишек вдоль шоссе, в числе их есть несколько «гостиниц», домов с маленькими закусочными, где можно дешево поесть, с единственным лишь риском обжечь горло острым корнем айи, которым еда обильно напичкана. И сюда доходили войска завоевателей-инков. О том свидетельствуют расположенные невдалеке развалины инковского укрепления, последнего острова этой замечательной цивилизации. Здесь, на самой окраине своей империи, инки основали военный пост. Далее, в тропические низины, их уже не тянуло, к тропикам они относились с явным недоверием.

Лишь к одиннадцати часам ночи мы наконец подъехали к редким огням Санта-Круса, преодолев 500 километров, отделяющих его от Кочабамбы. Встретил нас сильный ветер, тучи пыли и кучи песку всюду на улицах. Необходимость заставила устроиться в ночлежке с невероятно твердыми постелями, причем на полу была масса больших черных тараканов. Их называют здесь кукарача, название красивое, однако тараканы в Латинской Америке ничуть не приятнее, чем где-нибудь еще. Тем не менее я уснул совершенно удовлетворенный.

Город Санта-Крус я бы с удовольствием назвал маленькой Кочабамбой, конечно, лишь благодаря схожести застройки и местоположения. Надо всем господствует пласа, украшенная солидным кафедральным собором. На пласе посажены пальмы и другие деревья, чтобы было хоть немного прохлады среди тропической жары, ведь здесь уже настоящие тропики, высота над уровнем моря всего 430 метров. Солнце не греет, а просто обжигает, на улицах дует сильный ветер, который поднимает тучи мелкого пыльного песку и несет их по городу. В такой жаре вы, разумеется, потеете, на мокром от пота лице осаждается новая и новая пыль, пока лицо не покрывается грязной маской. Трижды в день необходимо принимать душ, причем и этого недостаточно.

На улицах среди глубоких сугробов песчаной пыли пробираются джипы, которые здесь выполняют функции такси. Медленно движутся тележки фермеров из окрестностей города, они на двух огромных колесах из цельного куска дерева и запряжены парой волов. Встречаем также загорелых всадников на небольших лошадках, на голове у них широкополые соломенные шляпы, какие носят гаучо, широкие стремена защищены кожей. По обеим сторонам седла или мешки, или большие, почти метровые грубые фляги из белой жести. Среди городского, типично латиноамериканского населения — к слову сказать, среди женщин тут много красивых — видим фермеров. Широкие шляпы затеняют их маленькие, высохшие, худые лица с острыми чертами, отличающиеся от типичных физиономий горожан. Долговязые, худые фигуры с сутуловато торчащими лопатками. Двигаются легко, неторопливо, вразвалку — походка людей, привыкших идти за плугом или бороной.

Эти люди населяют край и заставляют здешнюю землю давать богатый урожай, прежде всего сахарного тростника. Думаю, однако, что прилагать особенно больших усилий не приходится, Земля родит сама, и родит охотно. Говорят, что здесь никто еще не умер от голода. Прожить (конечно, в самых примитивных условиях) тут необычайно легко. Постройка халупы из жердей, обмазанных глиной, под высокой крутой крышей из пальмовых листьев не требует больших затрат. Для того чтобы можно было просуществовать, достаточно посадить около дома десяток банановых деревьев. Своим богатым урожаем они могут прокормить семью из пяти человек. Бананы питательны, их можно приготавливать многими способами: варить, печь, жарить и есть сырыми.

* * *

В окрестностях города растут ценные сорта деревьев. Несколько новых лесопильных заводов ведут заготовку древесины. Растет тут темное красно-коричневое кебрачо, дерево тяжелое и такое твердое, что в него нельзя вбить гвоздь, а дисковая пила справляется с ним с трудом. На срезе у кебрачо шелковистый блеск, применяется оно для производства железнодорожных шпал, так как благодаря своей твердости успешно противостоит всем климатическим невзгодам в течение чуть ли не восьмидесяти лет. Превосходны также лимонно-желтая древесина Aspidosderma ramiflorum (из этого дерева делают мебель), красноватая кача, которую называют также кебрачо бланко, красиво расцвеченное хичитурике (Aspidosderma реroba). Отлично служит кучи урундай, или простая и нетребовательная мара, что же касается красоты, то королевой деревьев является, бесспорно, «Picana педга» с великолепной полосатой древесиной, темной и светлой, как будто бы специально созданной, чтобы служить для изготовления замечательных блюд для овощей, чаш, роскошных прикладов охотничьих ружей, полированной мебели, шкатулок, шкафов, — не знаю уж, что еще из этой древесины можно делать. Словно какой-то волшебник скрыл в ней самые диковинные формы, и нужны лишь искусные руки, чтобы их «извлечь». Здешний лесопильный завод распространяет благоухание всех этих редких и полезных деревьев, благоухание тропической поросли, пилорама дребезжит и свистит, пила стонет и воет, вгрызаясь в твердое дерево, чтобы от него была польза, чтобы оно было отправлено далеко на север и служило людям.