Индекс страха - [24]

— Жан-Филипп? — раздался энергичный голос.

— Доброе утро, шеф.

— Нападение на американского банкира Хоффмана.

— Да, шеф?

— Что у нас есть?

— Он покинул университетскую больницу, отказавшись от госпитализации. Судебные эксперты сейчас находятся в его доме. Мы составили словесный портрет возможного грабителя. Один из наших людей следит за домом. Вот, пожалуй, и всё.

— Значит, никто серьезно не пострадал?

— Видимо, да.

— Уже неплохо. И какие можно сделать выводы?

— Все очень странно. Дом напоминает крепость, однако преступник каким-то образом проник внутрь. Он принес с собой наручники и кляп, но находился на кухне и готовил ножи. А все закончилось тем, что он ударил Хоффмана по голове и сбежал. Ничего не украдено. Честно говоря, у меня складывается впечатление, что хозяин не рассказал нам всей правды, но я не понял, поступает он так сознательно или сам плохо понимает, что случилось.

Наступило недолгое молчание. Леклер слышал, что в кабинете шефа кто-то двигается.

— Ты уже заканчиваешь смену?

— Да, я собирался уходить, шеф.

— Сделай одолжение, отработай еще одну смену, ладно? Мне уже звонил министр финансов, спрашивал, что происходит. Будет замечательно, если ты как можно быстрее доведешь дело до конца.

— Министр финансов? — удивленно повторил Леклер. — А почему он проявил к этому делу такой интерес?

— Ну, обычная история, я полагаю. Один закон для богатых, другой — для бедных. Держи меня в курсе, хорошо?

Повесив трубку, Леклер тихонько выругался, поплелся в коридор к кофейному автомату и получил чашку очень черного и неожиданно отвратительного эспрессо. Показалось, что в глаза ему швырнули песка. Заболели носовые пазухи.

«Я слишком стар для этого», — подумал он.

К тому же ему было нечего делать: он отправил одного из своих помощников побеседовать с прислугой. Леклер вернулся в свой кабинет, позвонил жене и сказал, что не приедет домой. Потом вошел в Интернет, чтобы выяснить, нет ли там чего-нибудь о докторе Александре Хоффмане, физике и менеджере хедж-фонда, но, к своему удивлению, не нашел практически ничего — ни статьи в Википедии, ни в газете и ни одной фотографии. Однако министр финансов проявил интерес к расследованию.

«Проклятье, а что такое хедж-фонд?» — подумал Леклер. Он нашел определение: — «Частный инвестиционный фонд, который может вкладывать средства в большое количество проектов, используя разнообразные стратегии для поддержания хеджированного портфолио, способного защитить своих инвесторов от колебаний рынка».

И тут Леклеру не удалось извлечь для себя ничего полезного. Он снова обратился к своим записям. Во время их беседы Хоффман сказал, что восемь последних лет он работал в финансовой сфере; а за шесть лет до этого — над созданием Большого адронного коллайдера. Так уж получилось, что Леклер был знаком с бывшим инспектором полиции, который сейчас трудился в системе безопасности ЦЕРНа. Он позвонил ему — и уже через пятнадцать минут сидел за рулем своего маленького «Рено», медленно продвигаясь вперед по запруженным утренним улицам.

Инспектор направлялся на северо-запад от аэропорта, по Рут-де-Мерен и мрачному индустриальному району Зимейза. Впереди, на фоне далеких гор, вставал огромный ржавого цвета деревянный глобус ЦЕРНа; казалось, он поднимается над распаханными полями, точно гигантский анахронизм: таким в 1960 году виделось будущее.

Леклер припарковался и направился к входу в главное здание. Он назвал свое имя и прикрепил значок гостя к штормовке. Дожидаясь, когда его знакомый спустится, изучал небольшую выставку в вестибюле. Очевидно, тысяча шестьсот сверхпроводящих магнитов, каждый из которых весил около тридцати тонн, были расположены у него под ногами в круговом туннеле, длиной в двадцать семь километров. Там частицы разгонялись до такой скорости, что проходили весь круг одиннадцать тысяч раз за секунду. Соударения пучков лучей с энергией в семь триллионов электрон-вольт на протон должны были помочь понять принципы происхождения вселенной, открыть новые измерения и объяснить природу темной материи. Леклер никак не мог понять, какое все это имеет отношение к финансовым рынкам.

После десяти начали прибывать люди, приглашенные Квери. Первыми появилась пара из Женевы — Этьен Мюсар, пятидесяти шести лет, и его младшая сестра Кларисса — они приехали на автобусе.

— Они придут пораньше, — предупредил Хьюго Хоффмана. — Они всегда появляются первыми.

Вечно безвкусно одетые, не имеющие семей, они жили вместе в маленькой квартире с тремя спальнями в Ланей, [24]которую унаследовали от родителей. Они водили машину. У них не бывало праздников. Они очень редко ели в ресторанах. По оценкам Квери, личное состояние мистера Мюсара составляло около семисот миллионов евро, а мадемуазель Мюсар — пятьсот пятьдесят. Дед их матери, Робер Фейзи, владел частным банком, который был продан в восьмидесятых годах прошлого века сразу после скандала, связанного с еврейскими состояниями, захваченными нацистами и размещенными в этом банке во время Второй мировой войны. Вместе с Мюсарами пришел их семейный адвокат, доктор Макс-Альберт Галлан, чья фирма, ко всеобщему удовольствию, обслуживала также «Хоффман инвестмент текнолоджиз». Именно благодаря Галлану Квери познакомился с Мюсарами.