Иная реальность. Часть I - [26]

После первых пробных налетов англичан на цели в Закавказье, началось укрепление немецкой ПВО в регионе, а заодно было решено, что неплохо бы вынести передовые аэродромы и радиолокационные посты подальше к югу, чтобы обеспечить более комфортную и эффективную работу перехватчиков. Поскольку кое-какое снабжение зимой все же наладили (а весной, с открытием волжской навигации, предполагалось открыть еще один путь снабжения для закавказской группировки — от Сталинграда по Волге и Каспию до Баку), то командование сухопутных войск, скрепя сердце, все же отдало приказ о формировании специальной оперативной группы для действий в Иране.

В состав этого нового соединения, получившего название "Оперативная группа Кемпф" по фамилии своего командира, вошли XVIII-й горно-стрелковый корпус в полном составе и две легкопехотные дивизии — 28-я и 90-я. Эти последние были наспех переформированы: лишились горных орудий, зато получили по дивизиону штугов, их самокатные батальоны сменили велосипеды на броневики и мотоциклы, став разведывательными, а в саперных батальонах по одной роте было посажено на БТРы, пехота была моторизована, а гаубичные дивизионы артполков сменили конные упряжки на тягачи. После этого дивизии стали именоваться "легкими моторизованными" и должны были составить авангард наступления Кемпфа на британские позиции в Иране. Еще одним пополнением, включенным в оперативную группу, стал "корпус F" — довольно экзотическое подразделение, не смотря на громкое название, представляющее собой нечто среднее между отдельным полком и моторизованной бригадой к тому же частично укомплектованное арабами и прочими жителями Ближнего Востока. Вся эта сборная солянка, подчиненная штабу группы армий "Кавказ" (бывшая группа армий "Южная Украина"), возглавившему все немецкие войска в регионе, готовилась перейти в наступление в феврале, имея целью"… разгромить противостоящие британские войска и очистить северный Иран и южный берег Каспия от вражеского присутствия".

* * *

Все эти события, стремительно сменяя друг друга, пронеслись мимо Ганса, формируя новую картину мира и определяя его дальнейшую судьбу. Бои в Иране и на Соломоновых островах Нойнера абсолютно не беспокоили, а вот подготовка к отражению американо-британского вторжения в Европу легла на его плечи чуть ли не целиком. Во всяком случае, такого мнения придерживался сам свежеиспеченный комбат.

Его назначение на новую должность утвердили еще перед Рождеством, так что новогодние праздники Ганс отмечал уже на новом месте и с новыми сослуживцами. Празднование, правда, вышло смазанным — всю дивизию перебаламутили массовые кадровые перестановки. Свою противотанковую роту Ганс передал новому командиру в образцовом порядке, но… без участия командира дивизиона — старый друг Бохман получил новое предписание неделей раньше, а, назначенный ему на смену, Грюнерт еще не прибыл. Так что обязанности командира дивизиона Нойнеру пришлось исполнять самому — справился, ему не привыкать, но с такой кучей дел было уже не до праздников.

И такая кутерьма была повсюду. Достаточно сказать, что группенфюрер Георг Кеплер, командовавший дивизией еще с лета 41-го, после гибели Эйке, уже второй месяц лежал в госпитале с менингитом, и всё шло к тому, что скоро в "Тотенкопф" появится новый командир. Пока же в дивизии всем заправлял Ламмердинг, он же и утвердил новое назначение Ганса. Это было последнее, что он сделал в качестве начальника штаба дивизии. Буквально на следующий же день штандартенфюрер был срочно отозван в распоряжение рейхсфюрера СС — у Гиммлера были обширные планы по расширению ваффен-СС и Ламмердингу, стоявшему у истоков их создания, отводилась важная роль в реализации этих наполеоновских замыслов.

Кажется, это стало последней каплей, после которой всё потихоньку пошло на лад. Кеплер был официально отстранен от командования по болезни, а его место занял бывший командир артполка Герман Присс, спешно произведенный по такому случаю в бригаденфюреры. Новым начальником штаба дивизии стал штурмбанфюрер Рудольф Шнайдер. А Ганс наконец-то занялся обучением и комплектованием своего батальона. Работы тут оказалось невпроворот.

Еще перед отправкой в Германию, батальон оставил всю свою технику и тяжелое вооружение, чтобы пополнить потрепанные танковые дивизии, пока еще остающиеся на востоке. Затем, уже в Дахау, был буквально выпотрошен и кадровый состав части. Батальон потерял своего командира, двух ротных, четырех младших офицеров и несколько десятков опытных солдат и унтеров, которые были направлены либо во вновь формирующиеся части, либо в офицерские и унтер-офицерские школы. Кроме того, более сотни человек всё еще находились в госпиталях, долечиваясь после Восточной кампании. Вместо погибших или переведенных ветеранов в часть влили молодые пополнения.

Проходя в день принятия командования вдоль строя, теперь уже своего батальона, хорошо знакомого ему еще по боям в Сталинграде и донской излучине, Ганс четко видел эту незримую разницу, бросавшуюся в глаза не смотря на одинаково-свежую зимнюю форму нового образца. Вот ветераны — волчий взгляд из-под каски, недавно утвержденный "Сталинградский щит" на рукаве и звание не ниже штурмманна. А вот совсем еще молодые парни — не старше двадцати лет, а многим нет и девятнадцати. Рослые, здоровые и крепкие ребята, уверенные взгляды, хорошо пригнанная амуниция…, но с ветеранами их не спутать, нет. Тот, кто смотрел в глаза смерти сам и нес ее другим, всегда узнает другого такого же и никогда не перепутает его с новичком, только что окончившим четырехмесячный курс подготовки в учебных лагерях. Alter Kampfer — "старые бойцы" — становой хребет армии, её опора и главная ударная сила. И вот эти вот "старики", увы, составляли теперь меньшинство. Сталинградская мясорубка не прошла для дивизии даром. Многие еще вернуться, залечив полученный раны, но всё же новичков слишком много — батальон придется готовить и сыгрывать заново, вновь превращая его в эффективную и безотказную машину войны. Что ж, не в первый раз.